Аделаида

– Твоя мама уроженка Израиля. Она жила в кибуце, где было много людей из разных стран. Возможно, они разбивали цветники во дворах… Там же. Кстати, Анна и познакомилась с твоим отцом, который одним из первых стал внедрять в Израиле компьютерные технологии. Поскольку твой отец был выходцем из очень богатой индийской семьи, то он, скорее всего, дарил маме всякие золотые украшения, которые тебе, малышке, вероятно, казались несметными сокровищами…. Ну что, профессор, справился я?

– Да, наверно! – ответила вместо Дока девушка.

– Да…, – проглотил тугой комок, внезапно перехвативший горло профессор Эткин. – За исключением того, что в Израиле, который я знаю очень хорошо, нет таких белёных домов, садов и цветов…

– А где же это есть? – затормошила Дока Деля.

– В Крыму. Возле Новороссийска, Ялты, Алупки, Алушты… То, что увидела Деля, это, без сомнения Крым!

– Кто здесь рассуждает о Крыме? – взорвал уютную тишину резкий, похожий на окрик, вопрос Нани. – Михаэль Эткин, что тут происходит? В какие игры вы тут играете?

– Именно в игры, миссис Готлиб. – Дэн ничего не понял, но почувствовал, что женщина в ярости. – Мы играем в обычные детские игры, которые, к счастью, Аделаида нашла весьма увлекательными. Мы задаем набор фраз и угадываем ассоциацию, которую загадал ведущий.

– Тогда простите моё вторжение, – с явным облегчением, которое лишь отчасти закамуфлировало подозрительность, выдохнула Нани. – Честно говоря, Док, я подумала, что вы решили воспользоваться гипнозом в отношении Дели, вот и вспылила немного.

– Ничего не понимаю? – теперь Дэну уже не нужно было разыгрывать удивление – Какой гипноз? Какого чёрта?

Аделаида вдруг почувствовала, что всё очарование сегодняшнего утра тает прямо на глазах, а ледяная пустота, в которой ей столько лет жилось вполне комфортно, снова обволакивает её сердце. Она с трудом поднялась с дивана и попросила разрешения откланяться.

– Да, детка, конечно, – проворковала её мать. – Но к 15-00 будь, пожалуйста готова. Мы должны нанести официальный визит одному катарскому шейху…

Последней фразы Аделаида уже не слышала. Она выскочила в просторный холл перед винным погребом, пересекла малахитовую гостиную перед библиотекой и внезапно замерла, впечатавшись в чью-то ароматно-мускусную, шелковистую и волнующую плоть. Да что там плоть – гавань! Она угодила в распростёртые руки, словно в люльку, и с испуганным стоном приподняла лицо.

– Мисс Аделаида? – раздался самый сексуальный из всех слышимых ею раньше, голос.

– Кто вы? – Деля попыталась освободиться из объятий, а когда ей это удалось, мгновенно почувствовала себя обделённой.

– Видимо, еще один поклонник вашей небесной красоты.

– Откуда вы взялись здесь?

– С «Сириуса».

– Со звезды? – уточнила Аделаида, почему-то совсем не удивившись.

– В какой-то мере, да, – рассмеялся прекрасный незнакомец.

– А зачем вы здесь?

– В данный момент именно затем, чтобы лично пригласить вас на «Сириус».

– Я сплю? Или вы шутите? – внезапно Аделаида почувствовала сильное головокружение. Настолько сильное, что пошатнулась, снова угодив в объятия незнакомца.

– Вы побледнели, хабиби! Я позову вашу маму!

«Разве посланники небес могут звать на помощь родителей?», – подумала Аделаида, теряя сознание.

**

Девушка очнулась от резкого запаха нашатыря и увидела, словно в тумане, расплывающиеся лица мамы, Дока и Дэна.

– Ну, слава Богу! Как же ты нас испугала! – проворчала Нани, прикладывая влажное полотенце ко лбу дочери.

– Я вам уже говорил, что все эти жесткие диеты доведут её до анемии. Вы в могилу её загоните.

– Не смейте повышать на меня голос, Док! Деля всегда плохо чувствовала себя перед грозой. С самого раннего детства. А в этом климате грозы переносятся еще хуже. Хорошо, что на пути к Пу, мы уже вечером сможем пришвартоваться у Канкуна, и девочка хотя бы ночь проведёт без болтанки.

После этой фразы Михаил произнёс то, что ещё утром репетировал в своей каюте. Произнёс театрально, с надрывом, с хорошо продуманной паузой и пристальным всматриванием, вбуравливанием в глаза Нани: