Адмирал Эндрю Каннингхем

12 июня 1963 года в первой половине дня 80-летний Каннингхэм побывал в Адмиралтействе. В тот же день он собирался вернуться домой и поехал на такси к вокзалу Ватерлоо, откуда пригородный поезд должен был доставить его в Бишопе Уолтэм. Когда таксист остановил машину на привокзальной площади, он обнаружил, что почтенный джентльмен на заднем сиденье мертв.

18 июня эсминец УРО «Хэмпшир» вышел в море, имея на борту гроб с телом покойного. На траурной церемонии присутствовали первый морской лорд адмирал флота Каспар Джон, комендант портсмутской военно-морской базы Уилфрид Вудс и множество других отставных и действующих адмиралов. Погода стояла пасмурная и ветреная, свинцовые волны с белыми бурунами сильно раскачивали корабль. В этой мрачной и торжественной обстановке гроб с телом адмирала Каннингхэма и двумя шестидюймовыми снарядами для балласта скользнул в серые воды Ла-Манша.

Четыре года спустя, 2 апреля 1967 года на Трафальгарской площади герцог Эдинбургский открыл памятник адмиралу флота Эндрю Брауну Каннингхэму, работы Франты Бельски. Так правительство Великобритании решило увековечить память о знаменитом флотоводце. Правда, скульптура понравилась не всем, и у нее нашлись критики. Чарльз Мэдден, потомственный моряк, служивший на «Уорспайте» старшим офицером, когда Каннингхэм командовал Средиземноморским флотом, писал: «Этот бюст изображает добродушного старичка. Э.Б.К. не походил на добродушного старичка. У него были твердо сжатые губы, он был свиреп, и внушал опасение».

Вместо заключения

На склоне лет адмирал Каннингхэм подвел итог пройденного им жизненного пути: «Хотя я был рад уходу из Адмиралтейства, и перспектива полного отдыха доставляла мне удовольствие, я не пытался обманывать себя, что полностью устранюсь от всякого участия в делах военного флота. Полвека слишком большой срок, ибо именно пятьдесят лет назад без нескольких месяцев я, будучи совсем юным кадетом, поднялся на борт „Британии“ в Дартмуте, едва соображая, что я делаю. Ни один из моих предков не служил на море. Я приобрел замечательный жизненный опыт, повидал почти весь мир, особенно хорошо узнал Средиземноморье, сохранил воспоминания о знакомствах с великими людьми и тысячами прекрасных людей на военном флоте. Это было время больших перемен и мне довелось послужить на кораблях практически всех типов, включая старинный парусный бриг. Я еще застал на кораблях дульнозарядные пушки, и время, когда считалось, что морской бой будет вестись на дистанции не более одной мили. Будучи мичманом, я получил опыт войны на суше в Южной Африке, и опыт войны на море в двух мировых войнах. Мне не о чем жалеть. Судьба была благосклонна ко мне на каждом отрезке жизненного пути. А иначе как мог человек с такими ограниченными возможностями подняться так высоко»?

Биографией адмирала Каннингхэма автор намерен завершить некогда задуманную им трилогию портретов британской военно-морской истории первой половины XX века. Джон Фишер, Дэвид Битти и Эндрю Каннингхэм были самыми выдающимися личностями в пантеоне британских флотоводцев той эпохи и одновременно знаковыми фигурами, олицетворявшими наиболее типические черты и тенденции в среде офицерского корпуса.

Первый из них — адмирал-политик, талантливый администратор, реформатор, видевший на несколько десятков лет вперед. «Эра Фишера» — это эпоха глубокой технической революции морских вооружений, создания «Дредноута» и подводной лодки, изменения военно-морской стратегии и тактики. Именно Фишер реорганизовал и реформировал британскую морскую мощь в первом десятилетии XX века, подготовив ее к решающей схватке за мировое господство в 1914–1918 годах.

Дэвид Битти — адмирал-аристократ, по своим моральным и нравственным качествам человек давно ушедшей эпохи, которому следовало бы родиться в XVII или XVIII веках. От этого богача и «везунчика» судьба отвернулась только один раз, но в главный момент его жизни — 31 мая 1916 года, в день решающей битвы германского и английского флотов, не позволив ему войти в историю вторым Нельсоном.

Эндрю Каннингхэм — старый морской волк, просоленный ветрами всех широт, почти полвека простоявший на палубе корабля. Он, если можно так выразиться, олицетворял буржуазную тенденцию на британском флоте. Поначалу профессорский сынок ощущал себя чужаком среди юнцов, носивших родовые фамилии, за которыми стояли по десять поколений военных моряков. Он так и не стал экспертом в какой-либо технической сфере, его толком не учили стратегии и тактике, но никто не знал лучше его толк в морской войне. Он с чудовищным хладнокровием раз за разом шел на неоправданный риск, безжалостно гнал на верную смерть измученные экипажи своих кораблей, и при этом почти всегда выигрывал.