Адмирал Эндрю Каннингхем

В тот вечер моряки эскадры Кардена стали свидетелями еще одного впечатляющего зрелища. Когда канонада стихла и над морем установилась звенящая тишина, на горизонте в лучах заходящего солнца неожиданно возник черный силуэт громадного корабля. Поначалу мы приняли его за один из тех макетов ложных линейных кораблей, которые изготовили по приказу Адмиралтейства, чтобы вводить в заблуждение немцев, — вспоминал Каннингхэм, — «но когда он подошел ближе, мы убедились, что он настоящий». Это был новейший дредноут «Куин Элизабет», вооруженный 15-дюймовыми орудиями. На следующий день погода испортилась и операцию отложили по причине шторма. 25 февраля, когда вновь установилась хорошая погода, «Куин Элизабет», «Агамемнон», «Иррезистебл» и «Голуа» вновь начали бомбардировку внешних фортов с дистанции 10–11 км. Другие корабли наблюдали со стороны. В полдень линкоры сократили дистанцию до 3 км и буквально размолотили турецкие укрепления в щебень. Из них только «Агамемнон» получил одно попадание, причинившее ему совсем незначительные повреждения. К 15.00 береговые батареи турок были приведены к молчанию.

Около 16.00 тральщики под прикрытием эсминцев, в том числе «Скорпиона», вошли в пролив и приступили к расчистке минных заграждений. Они работали всю ночь и к утру 26 февраля проделали широкий проход, длиной около 4 км вверх по проливу, полностью свободный от мин.

В то же утро эсминцы высадили на берег подразделение моряков и морских пехотинцев с эскадренного броненосца «Венджинс», которые должны были довершить уничтожение орудий в форту Седд-эль-Бар на мысе Геллес Галлиполийского полуострова, а также фортов Кум-Кале и Оркание на противоположном азиатском берегу. Десантники не встретили серьезного сопротивления. Они подорвали и уничтожили около 50 орудий различных калибров, потеряв при этом всего 9 человек убитыми и ранеными. Именно тогда морские пехотинцы дошли до Критии. деревушки, расположенной в 4 милях за Седд-эль-Бар он у подножия пологого холма под названием Ачи-Баба. который господствовал над полуостровом. Это был первый и последний раз, когда англичане за всю мировую войну добрались до этой деревушки. Командовал десантной партией капитан-лейтенант Э.Дж. Робинсон, однокашник Каннингхэма по «Британии». За эту вылазку его наградили «Крестом Виктории».

Утром 26 марта 3 старых эскадренных броненосца вошли в проделанный тральщиками проход и начали бомбардировку внутренних фортов с дальних дистанций. Однако они тут же попали под интенсивный огонь тяжелых полевых гаубиц, хорошо укрытых по обоим берегам пролива, и через некоторое время вынуждены были ретироваться. Сражение 26 марта показало, что эскадра Кардена подошла к тупиковой ситуации.

Донесения десантников свидетельствовали, что корабельная артиллерия реально вывела из строя лишь незначительное число береговых орудий. С большими проблемами столкнулись и тральные силы. То, что мы здесь называем тральщиками, в реальности были рыболовными траулерами, оснащенными минными тралами и укомплектованными командами гражданских моряков. Слабые машины лишь с большим трудом позволяли этим суденышкам преодолевать сильное встречное течение, когда они двигались вверх по проливу. У стороннего наблюдателя складывалось впечатление, будто они стоят на месте. Естественно, что эти тральщики представляли собой удобные мишени для береговой артиллерии противника. Для того, чтобы броненосцы могли подойти на короткую дистанцию и вывести из строя береговые орудия, нужно было расчистить для них фарватер от мин. Но тральщики не могли этого сделать по причине противодействия береговой артиллерии. Получался замкнутый круг.

Эсминцам тоже приходилось несладко. Днем они эскортировали большие корабли. Ночью обеспечивали работу тральщиков. Поначалу Каннингхэм очень опасался попаданий в свой корабль и при каждом залпе береговой артиллерии заставлял «Скорпион» совершать резкие маневры. Однако очень скоро орудийная пальба стала настолько привычным делом, что на нее перестали обращать внимание. Матросы стали на удивление флегматичными. Я помню, как наш старшина-торпедист по фамилии Лав, сидел на верхней палубе и, греясь на солнышке, читал роман о Диком Западе. Снаряд из турецкого крупнокалиберного орудия разорвался совсем близко, подняв столб воды и дыма. Лав посмотрел в ту сторону и сказал: «Еще один краснокожий упал в пыль», и спокойно продолжил чтение.