Адмирал Эндрю Каннингхем

В апреле на «Роднее» произошла смена экипажа. Команда линкора в полном составе насчитывала 1.300 матросов и офицеров, поэтому в Девонпорте возникли определенные трудности с набором полно го комплекта матросов новой команды. Для того чтобы набрать требуемое число пришлось забрать из береговых казарм всех до последнего матроса — яркое свидетельство политики разоружения конца 20-х начала 30-х гг. Британский военно-морской бюджет очередной раз радикально сократился. Многие, еще не выслужившие свой срок корабли отправились на слом. Программы военно-морского строительства были свернуты. Общая численность личного состава сократилась со 101.800 человек в 1928 г. до 93.650 в, 1931 г. и 91.840 в 1932 г. — самый низкий показатель с 1897 г., когда корабли были меньших размеров, проще в эксплуатации и укомплектовывались меньшим числом матросов. Таковы были главные итоги Лондонской морской конференции 1930 г.

После летнего «индивидуального крейсерства» Каннингхэм привел свой корабль в Портсмут, где он простоял в доке на ремонте с конца сентября до третьей недели ноября. По завершении ремонтных работ на линкор приехали артиллерийские эксперты с «Экселлента» для проведения экспериментальных стрельб из 406 мм орудий. Выяснилось, что нахождение на мостиках «Роднея» и «Нельсона» небезопасно в положении стрельбы, когда третья башня главного калибра максимально развернута назад, а угол возвышения ее орудий достаточно велик. В описанном положении дульный срез ближайшего орудия находился всего в 3–4 м от стоящих на мостике.

Специалисты с «Экселлента» предложили закрыть мостик щитами из особо толстого и прочного стекла. Испытательные стрельбы были проведены в конце ноября и закончились полным провалом. Находиться на мостике было совершенно невозможно, поскольку от первого же выстрела защитные стекла разлетелись на куски. Сам мостик также получил значительные повреждения, так что «Родней» вновь пришлось поставить у причальной стенки дока на ремонт, который продлился до самых рождественских праздников. После этого специалисты не смогли предложить ничего лучшего, кроме как сократить радиус поворота третьей башни.

15 декабря 1930 г. Каннингхэм расстался с «Роднеем», прослужив на нем ровно год. Он покидал линкор со смешанным чувством. С одной стороны, он успел привыкнуть и полюбить этот огромный корабль. Не следует забывать и о том, что служба на новейшем линкоре являлась важным залогом для дальнейшего продвижения. С другой стороны, в течение этого года «Родней» в общей сложности не менее 6 месяцев простоял в ремонте. В апреле 1931 г. Каннингхэм писал уже упоминавшемуся выше лейтенанту Гранту: «Я ненавижу службу в составе Атлантического флота: мы, как улитки, переползаем из одного порта метрополии в другой, а матросы только и считают часы до увольнительной на берег…».

После «Роднея» новое назначение Каннингхэм получил не сразу. Теперь он не очень и торопился выходить в море. Ему вновь пришлось прооперироваться в Эдинбурге. Потом он некоторое время восстанавливал силы и наслаждался радостями семейной жизни.

Только в начале июля 1931 г. Каннингхэм приступил к службе на должности начальника военно-морских казарм в Чатаме. Должность коменданта военно-морских казарм в одной из трех главных баз флота в метрополии считалась весьма ответственной. Комендант занимался вопросами формирования экипажей, соблюдения очередности отпусков с кораблей всех типов, приписанных к базе, продвижениями по службе, жилищно-бытовыми условиями матросов, их жен и семей. Комендант работал в тесном контакте с теми департаментами Адмиралтейства, которые занимались личным составом. В целом, администрация военно-морских казарм представляла собой огромную и бездушную бюрократическую машину, внутри которой все делалось в строгом соответствии с предписаниями и прецедентами. Отступления от правил в отношении отдельных людей допускались очень редко.

Каннингхэм находил жизнь в Чатаме весьма приятной, несмотря на большую занятость по службе. Супругам был предоставлен отличный служебный дом в военном городке, с садом и теннисным кортом. Нона привезла с собой прислугу-шотландку, добродушную и трудолюбивую, с готовностью выполнявшую любую домашнюю работу. Однако после короткого периода спокойной жизни Каннингхэму пришлось испытать серьезный удар.