Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Пёрл-Харбор. 1921-1943 гг.

В письме Хори Тейкичи от 11 октября (оно приводилось выше) Ямамото писал: «…остается единственная возможность – чтобы император лично принял решение…» Две недели спустя, когда ушло в отставку третье правительство Коноэ, чтобы уступить место правительству Тодзио, с Симадой Сигетаро в качестве морского министра, он написал длинное письмо Симаде, в котором говорит: «Если рассматривать ситуацию в целом, становится очевидно, что столкновение между Японией и Америкой не неизбежно, – если применить все возможное; в данный момент важно проявить терпение, осмотрительность и стремиться покончить со всеми недоразумениями во имя конечной цели; но это требует огромного мужества, а сейчас, когда Япония втянута в такую ситуацию, остается только задать вопросом – мыслима ли такая перемена. Единственный курс (хотя я и произношу это с крайним трепетом) – ожидать милостивого решения его императорского величества». Отсюда возникает предположение, что Ямамото втайне надеялся на беспрецедентное решение – такое, которое императору пришлось принять позднее, в конце войны.

После Тойоды Тейдзиро, которого в апрельской перетасовке кабинета перевели в министерство торговли и промышленности, упомянем и Савамото Йорио, – он работал заместителем морского министра во втором и третьем кабинетах Коноэ и после них в правительстве Тодзио. Примерно в это же время Савамото заехал к Йонаи Мицумасе и Окаде Кейсуке в надежде получить совет относительно кризисной ситуации от старших коллег, связанных с флотом.

Тогда среди сторонников войны преобладала теория, что, если все продолжится в том же духе, силы Японии постепенно иссякнут до нуля. В своих записях Савамото говорит, что Йонаи с этим не соглашался, заявлял: ошибка – приходить к решениям, опираясь на эту теорию; надо принимать во внимание ситуацию в Европе, а время, несомненно, само решит некоторые проблемы.

«Сейчас много говорят об истощении сил Японии, – сказал Окада, – но лучше медленное подтачивание сил, чем мгновенное уничтожение… Есть опасность, что армия пользуется этими разговорами о нефти, тянущимися уже год, как предлогом предъявления каких-то требований флоту. Японии следует быть очень осторожной, принимая в данный момент решение о войне. С внутренними проблемами можно как-нибудь разобраться, если проявить твердость. Промах в международной политике принесет народу несказанные страдания, и надолго». Но к этому времени на самом флоте существовало распространенное мнение, особенно среди молодых офицеров, в поддержку начала военных действий.

Кстати, интересно отметить, что годовая потребность Японии в нефти в мирное время составляла 3500 тысяч тонн, из которых 2 миллиона уходило на нужды флота, 500 тысяч тонн – армии, а 1 миллион тонн – на гражданскую экономику. Таким образом, вопрос, вступать ли Японии в войну с Америкой, напрямую зависел от количества горючего, эквивалентного У35 от 120 миллионов тонн сырой нефти, которые Япония ежегодно импортировала и потребляла, например, в 1969 году.

«Флот не может воевать без нефти, – говорил Томийока Садатоси после войны. – Императорский флот лихорадочно создавал запасы и перед началом войны имел в наличии 5500 тысяч тонн. Без этого мы не могли бы начать войну; нравится это или нет, нам следовало согласиться с тем, что говорила Америка. В известном смысле эти тщательно накопленные резервы оказались проклятием Японии».

7

В длинном письме к Симаде Сигетаро, написанном в конце октября, Ямамото говорит:

«В случае, когда обстановка вынудит нас к действию, я как офицер, командующий флотом, думаю, что останется мало шансов на удачу, если мы применим традиционный метод ведения операций… Похоже, есть люди, имеющие серьезные сомнения в отношении моего характера и способностей как командира. В чрезвычайной обстановке, которую сейчас переживает нация, нельзя полагаться на личные рассуждения, да и я сам никогда не считал себя соответствующим посту главнокомандующего Объединенного флота… Короче, план мой задуман от отчаяния, – недостаточно развиты мои способности, я не уверен в полной безопасности; найдется кто-то другой, более подходящий для этой должности, – я готов уйти, с радостью и без колебаний».

Однако тогда не нашлось никого, кто позволил бы Ямамото уйти с радостью. За пять дней до того, как написано это письмо, морской генеральный штаб формально утвердил план Гавайской операции в более или менее точной форме, как того желал Объединенный флот.

Тем временем подготовка всего флота продолжалась по плану. Как-то Фучида поинтересовался у штабного офицера авиации Объединенного флота Сасаки, доволен ли главнокомандующий результатами тренировок в заливе Кагосима и других местах.

– Нет, – ответил Сасаки. – Судя по тому, что говорит, он все еще беспокоится. Однажды отметил, что удары наносятся издалека, и поручил мне передать летчикам, чтобы подлетали ближе.

– Это плохо, – отреагировал Фучида. – Если главнокомандующий недоволен, и морякам нечему радоваться. Отправлюсь на «Нагато» и сам поговорю с главнокомандующим.