Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

Он поднял зеленые глаза от газеты. В них горела ненависть, которая немного испугала Хорнблауэра. Он вспомнил то, о чем благополучно почти забыл: Браун стал нищим изгнанником из-за того, что Россия захватила его страну. Он пошел на английскую службу, но тогда Россия была хотя бы номинальным врагом Англии. Хорнблауэр мысленно взял на заметку: не доверять Брауну никаких конфиденциальных дел, связанных с Россией. По своей воле она никогда не вернет финнам независимость, а вот Бонапарт может — может провозгласить Финляндию независимой, по крайней мере на словах. Некоторые до сих пор верят его декларациям, несмотря на все прошлые обманы и вероломство, жестокость и грабежи.

За Брауном стоит приглядывать, подумал Хорнблауэр. Еще одна забота, как будто мало ему других. Он может шутить с Бушем о шведах и русских, но тайные тревоги этим не заглушить. Что, если уничтожение «Бланшфлера» в померанских водах стало для Швеции последней каплей? Что, если Бернадот в эту самую минуту готовится по-настоящему вступить в войну против Англии? В таком случае решимость России почти наверняка будет сломлена окончательно. Из-за действий Хорнблауэра Англия останется одна против всего мира. Отличный итог первой самостоятельной операции. Треклятые братцы Барбары высокомерно посмеются над его провалом.

Хорнблауэр с усилием отогнал кошмарные видения и заметил, что Браун по-прежнему погружен в свои. Ненависть в его глазах, напряженное сосредоточенное лицо по-настоящему пугали. Тут кто-то постучал в дверь. Браун вышел из забытья и принял обычное выражение почтительного внимания.

— Войдите! — крикнул Хорнблауэр.

Это был вахтенный мичман.

— Мистер Монтгомери отправил меня передать вот это сообщение с «Ворона».

Он протянул грифельную доску, на которой сигнальный офицер написал следующее:

Подошло шведское судно, запрашивает дозволения встретиться с коммодором.

— Я поднимусь на палубу, — сказал Хорнблауэр. — Спросите капитана, не будет ли он так любезен подняться тоже.

— Капитан на палубе, сэр.

— Очень хорошо.

Буш, Монтгомери и еще человек пять офицеров смотрели в подзорные трубы на марсели «Ворона» далеко по правому траверзу — эскадра вновь прочесывала Балтийское море. До заката оставался еще почти час.

— Капитан Буш, — сказал Хорнблауэр. — Я буду признателен, если вы возьмете курс на «Ворона».

— Есть, сэр.

— И просигнальте эскадре: «занять ночные позиции», пожалуйста.

— Есть, сэр.

«Несравненная» тяжело повернулась, кренясь от ветра. Вахтенные тянули брасы правого борта.

— Парус за кормой «Ворона», сэр, — доложил Монтгомери. — По виду бриг. Судя по форме марселей — шведский, сэр. Из балтийских купцов, каких можно часто видеть на Лейтском рейде.

— Спасибо, — ответил Хорнблауэр.

Скоро он узнает, какие новости. Они могут оказаться — и, вероятно, окажутся — в высшей степени неприятными. Новый груз ответственности на его плечи, если не известие о полном крахе. Он поймал себя на том, что завидует Монтгомери: обязанности вахтенного офицера просты, надо только исполнять приказы, наблюдать за погодой, а все важные решения препоручать старшему по званию. Хорнблауэр заставил себя стоять неподвижно, сцепив руки за спиной, покуда «Несравненная» и бриг сближались. Над горизонтом возникли нижние паруса, а затем и корпус брига. Небо на западе пламенело, однако света было еще достаточно.

— Капитан Буш, — сказал Хорнблауэр, — я попрошу вас лечь в дрейф. Они спустили шлюпку.

Нет, он не проявит вульгарного любопытства, не станет глядеть в шлюпку, пока она приближается. Он спокойно расхаживал взад и вперед по шканцам, наслаждаясь приятной вечерней погодой, глядя куда угодно, только не на шлюпку, в то время как все остальные офицеры и матросы смотрели и строили догадки. И все же Хорнблауэр, при всем своем внешнем равнодушии, повернулся к входному порту в тот самый миг, когда там показался гость. Сперва ему предстала смутно знакомая треуголка с белым пером, затем под треуголкой появились одутловатое лицо и дородная фигура барона Бассе. Тот приложил шляпу к груди и поклонился в точности как прошлый раз.

— Ваш слуга, сэр. — Хорнблауэр поднес руку к полям шляпы. В его движении была некая скованность: он прекрасно помнил барона и даже мог бы описать в малейших подробностях, но начисто позабыл его имя.

Рядом стоял вахтенный мичман.

— Позовите мистера Брауна, — сказал Хорнблауэр.

Швед что-то говорил, но что именно — понять было невозможно.

— Простите, сударь? — сказал Хорнблауэр, и Бассе повторил свои слова — с тем же результатом. Он начал в третий раз, медленнее, но умолк, видя, что Хорнблауэр рассеянно смотрит на входной порт.