Адмирал Колчак

Не все с одинаковым восторгом отнеслись к избранию Колчака Верховным правителем России. Резко против выступили забайкальский казачий атаман Г. М. Семенов, [171]лидер партии эсеров В. М. Чернов, командующий вооруженными силами Южного Урала Ф. Е. Махин. Чехословацкий корпус постарался переворота не заметить.

– Это сугубо внутреннее дело русских, – вполне резонно заявил один из командиров генерал-майор Я. Сыровны.

Против Колчака выступило и беглое Учредительное собрание, переместившееся из Петрограда вначале в Екатеринбург, а потом, после арестов, произведенных по распоряжению Колчака, в Уфу. Несколько членов Учредительного собрания погибло: И. Н. Муксунов был застрелен в гостинице, арестованный депутат Н. В. Фомин убит во время бунта в тюрьме, К. Т. Почекуев, бежав из тюрьмы, замерз на окраине города.

Следом было расстреляно несколько членов Учредительного собрания, эсеров и меньшевиков – Кириенко, Марковецкий, Девятов и другие. Сделала это группа колчаковских офицеров. Поговаривали – по распоряжению самого адмирала. Сам же Колчак это категорически отрицал, хотя и чувствовал: власть в руках без крови не удержать.

Все эти смерти были записаны на личный счет Колчака – кровавый счет, ибо за все, что сейчас ни делалось в России, отвечал уже он. Лично.

Дни у Колчака перемежались с ночами, ночи с днями. Он потерял ощущение времени – жил, действовал вне его. Как на фронте, в Первую мировую войну. Но там был враг, была цель, все было ясно, здесь ясности не было никакой.

Колчак чувствовал, что он плывет по течению, будто упавший с дерева в реку лист, и куда его вынесет поток, не знает никто.

Кем только ни была набита Сибирь той поры! Тут оттачивали свое боевое мастерство японские и американские дивизии. В грабежах и поборах соревновались друг с другом английские, французские, чехословацкие, сербские, польские, румынские солдаты – каждая часть со своим национальным флагом, со своими героями и своими генералами во главе. Особо стояли казаки Семенова и Калмыкова – Колчака они ни видеть, ни слышать не хотели.

– И чего эта морская вошь вздумала затесаться в нашу степную полынь? – недоумевали они. – Непонятно. Морей у нас на тысячи километров – ни одного. Окромя, конечно, Байкала... Очень даже непонятен интерес этой соленой жужелицы к степным просторам.

Французы с англичанами – несмотря на то что Колчак формально был «их», находился на английской службе – считали, что власть в России можно удержать только с их помощью. Они уже не были связаны войной с кайзером, поэтому самое время перебросить части с германского фронта в Сибирь и дать тамошним «краснюкам» по зубам. Колчак – это, конечно, хорошо, но пусть адмирал занимается своими делами, играет в Омске в свои мелкие игры, а они будут заниматься делами своими...

В общем, заварилась обычная для России каша, когда совершенно невозможно было разобрать, кто свой, а кто чужой, кого надо немедленно бить наотмашь, а кого – еще подождать...

Клемансо [172]и Ллойд-Джорж, [173]встретившись, пришли к выводу, что война против большевиков в России, и в частности в Сибири, должна вестись только под руководством их человека, и выдали такой мандат – между прочим, мандат верховного главнокомандующего, хотя этот пост уже занимал Колчак, – французскому генералу М. Жанену. Заместителем Жанена назначили А. Нокса. И соответственно предписали им немедленно вступить в командование всеми зарубежными и русскими войсками в Сибири.

Колчаку сделали подножку. В большей степени – французы, в меньшей – англичане.

Жанен, едва прибыв во Владивосток, сидя на чемодане из крокодиловой кожи и обмахиваясь шелковым платком – ему было душно, – дал интервью:

– В течение ближайших пятнадцати дней Советская Россия будет окружена со всех сторон, и ей придется капитулировать.

Жанену вторил чехословацкий военный министр М. Р. Штефаник, который также прибыл во Владивосток:

– Да, так оно и будет. Что же касается меня лично, то я приложу все усилия, чтобы чехословацкий корпус в ближайшее время вернулся на фронт.

Вояками чехи оказались плохими – они больше умели грабить да приставать к смирным деревенским бабам, – участки фронта, порученные им, быстро опустели, чехи отказались сидеть в окопах.

– Раз отказались, то и махнули бы к себе домой на печки! – не выдержал Колчак. – К бабам под юбки!

Колчак не уступил Жанену своего места главнокомандующего.

– Это же бред сивой кобылы – командовать русскими войсками с Запада. Они бы сюда еще эфиопа с эполетами прислали!

Под словом «они» Колчак имел в виду Клемансо и Ллойд-Джорджа.

Жанен обиделся, но плетью перешибить обух не сумел. Договорились так: Колчак будет главнокомандующим в российских войсках, Жанен – во всех остальных, то есть в «заморских». В боевых операциях «заморские» войска участия практически не принимали – охраняли железную дорогу да иногда поливали свинцом настырных партизан, однако обмундирования, оружия и патронов забирали себе непомерно много – львиную долю. Колчаку иногда вообще ничего не доставалось.