Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

– Идите, только не смотрите в его сторону. Просто поглядывайте в разные стороны, девушкам улыбайтесь, ведите себя как обычно. Как телефонистка свяжет с нужным управлением, они этим делом и занимаются, сообщите свои данные, потом, что опознали и обнаружили диверсанта, который участвовал в убийстве девушек и водителя неделю назад. Там дальше сами разберутся. Расскажите, где находится этот «летчик», внешнее его описание, на какой улице, возле какого дома.

– Понял.

Старлей покинул машину и прогулочным шагом двинулся в сторону таксофона, при этом ещё и раскланиваясь знакомым и незнакомым, козыряя командирам, ну или отвечая. В кабине он пробыл минуты две, купил в киоске бутылку лимонада и вернулся.

– Ох и палит, хотя вечер, – пролез тот в машину и завозился, устраиваясь поудобнее на переднем пассажирском сиденье. – Ночью точно дождь будет.

– Что сказали? – попив лимонаду, я вернул бутылку хозяину.

– Сказали ждать на месте и сопровождать издали этого лейтенанта. Когда прибудут их люди, ехать к ним в управление. Отписываться будем.

– Понятно. Всё как обычно… Кстати, как он там, а то я отсюда не вижу?

– Болтает ещё, – ответил водитель, которому через зеркало заднего обзора было удобнее наблюдать за диверсантом. – Интересно, чем он их так привлёк, вон как гогочут гусыни?

– Ага, он этих девиц прямо заговорил. Язык подвешен, общаться умеет. У немцев такие наверняка особенно ценятся. Там лимонад остался?

– Не, допил, – сообщил водитель, показывая пустую бутылку, и дальше мы замолчали, терпеливо дожидаясь появления наружки из управления НКВД.

Как сообщил старлей, описание нашей машины, а также её номер он дал, найдут нас быстро, если лейтенант никуда не денется. А тот всё болтал, даже до нас взрывы смеха доносились, ходя мы метрах в тридцати от них стояли.

– О! – встрепенувшись, воскликнул водитель. – Ещё один командир к тому диверсанту подошёл. Вроде стрелок, петлицы малиновые. Звания не разглядел, зеркала у машины маленькие, далеко слишком.

– Да не крутитесь вы, внимание привлечёте, – посоветовал я. – Эх, выглянуть не могу, посмотреть, знаю я этого неизвестного командира или нет. Из той же он четвёрки или это местный кадр, завербованный немцами. Поди угадай.

Тут в окно старлею постучала женщина цыганистого вида с корзинкой цветов.

– Купи, красавец, недорого, – заулыбалась та золотыми фиксами.

– Идите, гражданка, – отмахнулся тот, опуская стекло.

– Уезжайте, – коротко ответила женщина приказным тоном, после чего оставив застывшего старлея на месте, стала прогуливаться и предлагать цветы другим прохожим.

– Поехали, чего ждём? Видите же, наружка прибыла.

– Так это они?! – с восхищением протянул старлей, пока водитель запускал двигатель. – Во дают.

– Это их работа.

Мы доехали до управления, где нас всех троих направили к следователю, что вёл это дело, его вызвали из дома, когда пришло сообщение об обнаружении диверсантов. Конечно, детали операции до нас не доводили, даже подписку о неразглашении взяли, но очень подробно опросили, а мне дали посмотреть ещё мокрый снимок, где вместе со знакомым лейтенантом, сейчас он был мамлеем-лётчиком, стоял ещё один, в звании майора. Вот его я не знал, о чём честно сообщил. В первый раз видел. Когда мы покинули управление, уже полностью стемнело. Меня докинули до хаты и уехали.

Естественно, меня ждали, всех глодало любопытство, как всё прошло. Так что, когда я скрипнул воротами, проходя во двор, тут же Волк подбежал и остальные лайки, обнюхивая, и семья высыпала на крыльцо. Шум мотора машины все слышали. Я во двор матери зашёл, где меня забрали, там и высадили, а поправлять водителя я не стал.

– Ну как? – сразу же спросила Марина.

– Покормите меня сначала, напоите, а потом опрашивайте. С утра голодный. Меня, конечно, угощали в батальоне, да что там, закуски одни. За то спиртного выставлено много было. Наверно, до сих пор сидят там – квасят.

– Идём, мама тоже только что пришла, вместе и поужинаете.

Оббив сапоги у входа, я прошёл на кухню, меня там усадили и поставили передо мной полную тарелку борща. С пампушками и свежей сметаной, всё, как я любил. Так что мы стали с мамой поздно есть, остальные уже поели, ну а я, изредка отрываясь от тарелки, рассказывал, как прошла лекция в батальоне. Встречу с диверсантом, естественно, утаил. Не та информация, что им следовало знать. Тем более в своих младших сестрёнках и брате я нисколько не сомневался. Уже завтра вся улица будет болтать о том, где я был и что делал. Понимание секретности напрочь отсутствует. Сам был такой в детстве, знаю, о чём говорю.