Адмирал Ушаков

От маршалов приходили ужасные донесения. Великая армия таяла, разлагалась. Солдаты роптали, солдаты мародерствовали, солдаты дезертировали… С наступлением осенних холодов участились болезни. На старых кладбищах уже не хватало места, приходилось зачинать новые. Ужасал падеж лошадей. Многие кавалерийские полки сделались пешими. Тем лошадям, что оставались на ногах, почти невозможно было достать сена и овса. Посылаемых в деревни фуражиров крестьяне ловили и жестоко избивали, многих даже убивали. В тылу разгорелась партизанская война. От действий партизан французы потеряли уже не одну тысячу человек. Русские в тылу нападали на мелкие французские отряды и уничтожали их. В этих нападениях участвовали даже мужики и бабы… Наполеон через своих людей дважды предлагал Кутузову прекратить тыловую войну, возбуждаемую и поддерживаемую партизанами. Кутузов ответил ему такими словами: «Весьма трудно обуздать народ, оскорбленный всем тем, что перед ним происходит, народ, не видавший двести уже лет войны в недрах своего Отечества, готовый за него погибнуть и не умеющий различать принятые обычаи от тех, кои отвергаемы в обыкновенных войнах».

Соотношение сил в пользу русских менялось катастрофически быстро. У Наполеона еще теплилась надежда, что император Александр согласится на посланное ему предложение о восстановлении мира. Согласие Александра положило бы конец всем ужасам, надвигавшимся на французскую армию. Но Александр ответил отказом.

Когда Наполеон понял, что мира не будет, его охватила ярость. Он призвал своих маршалов и сказал:

— Нужно сжечь остатки Москвы и идти через Тверь на Петербург.

Маршалы промолчали.

— Европа увенчает нас славой великой, когда узнает, что мы в три месяца завоевали две большие северные столицы!

Маршалы ответили на это новым молчанием. Не будешь же говорить императору, что он спятил с ума! Идти на север, навстречу зиме с сильно поредевшей армией, без хлеба и фуража, имея в тылу русскую армию, которая теперь уже не уступала по численности французской, значило самому накинуть петлю на собственную шею. Да Наполеон и сам, видимо, понимал, что нес абсолютную чепуху, нес для того только, чтобы взбодрить себя. Он не стал настаивать на безумной затее и отпустил маршалов. У него возникло другое решение. Он вызвал к себе генерала маркиза Лористона и приказал ему ехать к Кутузову просить пропуск для проезда в Петербург к императору Александру.

— Мне нужен мир, — сказал Наполеон генералу, — он мне нужен абсолютно, во что бы то ни стало, спасите только честь.

Лористон подчинился, поехал к Кутузову, но вернулся ни с чем. Пропуска в Петербург ему не дали. И тогда Наполеон понял, что надеяться ему больше не на что, дни его армии сочтены и что, пока не поздно, пока цела гвардия, пока еще не все потеряно, надо уходить. И он отдал приказ, который так давно ждали его маршалы… Но прежде чем отдать этот приказ, он отдал другой — взорвать Кремль. Это была агония злобы, агония мести за неудавшуюся авантюру. Наполеон мстил не только Александру I, не пожелавшему пойти на мир, не только Кутузову, не давшему победить себя, он мстил русскому народу, чьими руками был создан Кремль. Из великого полководца выплеснулось великое ничтожество.

Наполеон оставил Москву утром 19 октября. Он ехал, а за спиной раздавались взрывы. То приводили в исполнение его чудовищный приказ.

По дороге от Москвы до Смоленска у Наполеона не было больших складов. Все было съедено и сожжено. То была пустыня, а не дорога. Чтобы не подвергаться опасности голода, Наполеон решил идти на Смоленск не старой дорогой, а через Калугу, где можно было поживиться за счет крестьян, еще не тронутых войной. Но Кутузов и тут его обошел: он успел подтянуть сюда свои главные силы. Под Малоярославцем произошла жестокая стычка. После стычки Кутузов приказал своим войскам оставить Малоярославец, охваченный пожарами, и занять позиции в двух верстах от города. Многим казалось, что разразится новое Бородино. Но до этого не дошло. Было время, когда Наполеон жаждал повторного генерального сражения, но теперь перспектива такого сражения его не обрадовала. После Бородина многое изменилось, и изменилось не в пользу французов. Наполеон не стал испытывать судьбу и первый раз за всю войну показал русской армии спину. Время его наступательных действий прошло.

Предвидение Ушакова оправдалось. Захват Москвы обернулся для Наполеона унизительным поражением.

10