Адмирал Ушаков. Том 2, часть 1

мореплаванию оказались более уже не способны, посему и

отправлены от меня к Ахтиарскому порту, а чтобы в эскадре

составляло то же число кораблей, как прежними высочайшими

повелениями предписано, потому на место их с крайней поспеш-

ностию приуготовляются сорокапушечные фрегаты «Богородица

Казанская» и «Сошествие Св. Духа», также в дополнение

принимается на эскадру морской провиант, чтобы было его декабря

по 1-е число, и за всем оным я уповаю быть готовым чрез

шесть дней, исполняя оное неусыпно с крайней поспешностию,

немало не замедля, тотчас отправлюсь в повеленной путь. За

сим долгом поставляю к сведению донесть: корабли и фрегаты

в прошлую войну строились с великой поспешностию, только

чтобы поспевали на дело, и от поспешного построения не таковы

крепки и несколько слабее, а частию и многие гнилости уже

в членах показываются, артиллерия на всей эскадре весьма

тяжелая. При всех обстоятельствах всегда, когда хожу я на море,

о сохранении судов всегда стараюсь предупреждать и избегая

в закрытие от ветра к берегам, ныне же, когда отправлюсь и

буду находиться в крейсерстве против Дарданеллей, потому

ж буду стараться, ежели где допустит возможность, на таковой

же случай искать удобных мест, ежели только случай и

возможность упреждать дозволит, а как сие место против пролива

Дарданелльского от бурливости моря и неудобств известных из

опытов есть небезопасно, то, буде встретятся какие-либо

обстоятельства, задерживающие меня с эскадрою, долговременно

почитаю лутчим местом к сохранению эскадры быть близко Варны

под защитою тамошних берегов. Естьли только непротивно будет

высочайшему намерению и повелению, исходатайствуйте мне?

милостивый государь, высочайшее повеление, довволится ли мне

Употребить в сохранение эскадры сию предосторожность. Я по-

лагая иттить к Константинопольскому проливу, напервее, близко

Румельских берегов, а оттоль спуститься уже к проливу, посему

ежели какое судно по надобностям ко мне будет послано,

должно оно для предосторожностей осмотреть берега Варны, не

случусь ли я там с эскадрою, а оттоль уже может оно

спуститься к Дарданнеллям и там, где я буду, эскадру найтить

может. Не оставьте, милостивый государь, по всем встречающимся

обстоятельствам благосклоннейшим вашим благоприятством и

ходатайством, в каковой надежде, с истинным моим почтением

и совершенною преданностию имею честь быть.

Его императорского величества указ из Государственной

Адмиралтейств-Коллегий минувшего июля от 10 дня под

№ 8291 и с протшсанием высочайшего его императорского вели-

чества повеления по жалобе моей на господина адмирала и

кавалера Мордвинова Коллегии сделать рассмотрение, то ж по

предписанном мне сделать обще с флагманами и капитанами еще

в продолжении нынешней кампании и о испытании кораблей

«Захарии и Елисаветы» и «Св. Петра» я вчерашний день с

глубочайшим благоговением получил и по предписанию исполнение

учинить старание иметь буду, о прочих же подробностях до обиды

и претеснения мне касающегося за получением ныне высочайшего

именного его императорского величества повеления немедленно

с эскадрою отправиться в крейсерство к Дарданеллам и за

множеством в одно время по встречавшейся к исполнению разных

дел объяснении с надлежащими подробностями сделать ныне

времени не имею, доношу только, что господин адмирал и

кавалер Николай Семенович Мордвинов при сем моем отправлении

с эскадрою в обиду назвал меня, будучи в его доме, при

капитане над портом Пустошкине малым ребенком и несколько раз

повторил, что якобы все меня почитают таковым, а после всего,

когда находились мы в собрании в каюте на корабле «Св. Павле»

и между прочим когда докладывал я жалобою ему о оказанном

мне неучтивстве господина капитана Сенявина, вместо

удовлетворения оказал он, господин адмирал, безвинно великую против

меня суровость, при всех бывших тут в собрании под

начальством моим состоящих командующих судов жестоким выговором

и нареканиями, будто бы я с подкомандующими моими не умею

обходиться и жестоко с ними поступаю; но я ничего подобного

николи не оказыоал, кроме соблюденной мною военной дисцип-

лины. Выговор его мне был весьма жестокой при собрании

командиров; когда надлежало мне с ними же отправляться

с эскадрою на море к выполнению высочайших мне повелениев

и тем паче когда я, оскорбленным будучи беспредельно, объявил

ему, что таковой сделанной мне при собрании штраф делает

меня уже недостойным и неспособным выполнять высочайшую

волю и повеление, он неоднократно подтвердил, что я и есть

точно недостоин, а на другой день поутру и сверх сего таковой

же жестокой выговор сделал мне письменным своим ордером

и продержал меня при отправлении эскадры три дня при

свидетельствах, чрез что не имел я времени заготовить письменные

дела и донесения обо всех подробностях. Следующий, и когда

после сего целую ночь исправлял я сам собою во флотской

канцелярии с письмоводцами все письменные дела, чтобы их на

другой день поутру оконча отправить, что куда следует, в то самое

время получил я ордер от него' же с жестоким выговором, что

будто я не перебрался еще на корабль и будто бы напрасно