Адмиральский эффект. Рассказы

– Верю, что близко к тексту можешь. А надо знать слово в слово, там каждая буква кровью написана.

– Так точно!

– А скажи мне, лейтенант, ты как относишься к женщинам?

Вопрос застал меня врасплох. К чему это он? И при чем здесь Устав? Я, почувствовал себя сапером. Сейчас не то что-нибудь отвечу – кааак рванёт! А Боря смотрел требовательно и недоумевающе, как мол, на такой простой вопрос не ответить?

Отвечаю осторожно:

– Положительно отношусь. Уважаю, ценю, маму люблю, девушку…

– Вот и ладненько, – старпом стал похож на рыбака, у которого прошла хорошая поклёвка, – Тогда скажи мне, кандидат на дежурного по кораблю, можешь ли ты на Международный женский День 8 Марта дать команду на подъем флагов расцвечивания? В знак уважения к женщинам?

Что за бред? То женский день, а то – флаги.

– Никак нет, – отвечаю, не задумываясь, – это служба, а то женщины. Все личное после службы.

Бешеный Боря удовлетворенно хрюкнул:

– Не сдал! Повторная сдача – через месяц!

Я возмутился:

– Да нет такого в Уставе, вы неправы!

Старпом опасно прищурился и молча протянул мне синюю книжицу. Раскрыл, ткнул пальцем:

– Читай. Вслух и с выражением!

– … флаги расцвечивания поднимаются на корабле на: … государственные праздники … Международный женский день 8 Марта… – читал я. Вслух и с выражением. Чувствуя, как моя мечта уже завтра получить сход на берег с прощальным гудком уплывает дальнюю даль. Минимум на месяц. Так пролететь!

– Готовься, – напутствовал меня старпом. У него даже, по-моему, настроение еще больше наладилось.

Зачет Бешеному Боре я сдал через месяц. И много лет не забываю 8 марта поздравить жену, маму, сестер, сослуживиц (перевелся потом на берег, так сложилось). Они все благодарят, называют самым внимательным мужчиной, мол, не забывает о празднике.

Действительно, как забыть?

Фото на память

Совещание подходило к концу. Командный состав энской бригады подводных лодок дослушивал заключительное выступление командира, чуть слышно фыркая на особо цветистых местах.

– …Таким образом, товарищи офицеры, боевую подготовку во внезапно настигшем нас новом учебном периоде предстоит организовать в соответствии с неизменно радующими нас указаниями вышестоящего штаба, который глубоко убежден, что живется нам скучно и полон рвения эту нашу скуку развеять! – комбриг снял очки и перевел дух, – Но, как иногда выясняется, у нас и без их вдохновенной помощи может быть весело. Кое-кому и кое-где.

Капитан первого ранга Николай Палыч Филин, остряк, умница и подводник от Бога, благодаря вполне соответствующим фамилии мощным очкам в прозвище среди подчиненных не нуждался. Однако для обозначения актуального настроения командира бригады офицеры использовали дополнительные определения. Например, если дежурный по штабу предупреждающе бросал проходившему к кабинету комбрига вполголоса: «Внимание! Сигнал «Филин атакующий», то сегодня без нужды к начальству соваться не стоило. Заполюет, как его крылатый тезка зайца. А вот по коду «Филин мирный» вполне можно было обратиться даже с нестандартной просьбой – Палыч зверствовать не любил, в подчиненных видел прежде всего людей, а не винтики, в проблемы вникал и помогал. Впрочем, многолетний командирский стаж позволял комбригу с ходу определить, у кого действительно сложности, а кто дурака валяет – и к последним никакого снисхождения он не допускал. Однако мы отвлеклись.

Притихшие участники совещания – ну-ка, кого сегодня настигнет атакующий Филин? – наблюдали, как комбриг не спеша достал из внутреннего кармана тужурки мятый тетрадный листок, сложенный вдвое, расправил его и положил перед собой.

– Алексей Петрович, – Филин внимательно посмотрел на немедленно вскочившего начальника тыла, – да ты сиди, сиди. На вчерашнем телесном осмотре у бербазовского матросика, Семененко Никиты Борисовича, выявили мы с доктором синяки на грудной клетке. Вот ведь незадача, ты в курсе? (Начтыла кивнул) Вот. И опухшему от сверхнормативного сна в баталерке его командиру, твоему, между прочим, подчиненному Ильину, велел я взять у товарища матросика объяснительную. Ильин твой, видать, спросонья так перепугался, что через полчаса прибарабанил мне вот эту цидулю. По-моему, даже не читая. А я вот прочел, и вас сейчас порадую.

Комбриг водрузил на нос свои знаменитые очки и принялся читать вслух, громко и солидно, стараясь сохранить и донести до аудитории особенности орфографии автора.