Адриан Моул: Годы прострации

Грейси у себя в комнате играла с куклами в социальных работников. Барби и Кен сочетались браком с куклами Братц, и Синди (в деловом костюме и с кейсом) грозила забрать ребенка Барби (крошку Анабеллу) под государственную опеку. Рядом с крошкой Анабеллой Барби выглядит карлицей, но это обстоятельство Грейси совершенно не беспокоит. И где только моя дочка черпает сведения о деятельности соцработников? Кожей чувствую влияние моей матери — она обожает рассказывать жуткие истории о тех несчастных, что живут в муниципальных домах. Я долго просидел у Грейси. В конце концов крошку Анабеллу отдали на воспитание медвежонку Паддингтону и его жене (пунцовому Маленькому Пони), которые обитают в доме Венди, превращенном в сиротский приют. Когда мне поручили роль шафера на свадьбе Почтальона Пата и телепузика Тинки-Винки, я сказал Грейси, что большинство мамочек и папочек любят друг друга и своих детей. И поинтересовался, почему она не играет в счастливые семьи. Но Грейси не ответила, она была слишком занята прилаживанием подвенечной фаты на голове Почтальона Пата.

2 часа ночи

Пытался растормошить Георгину: гладил ее по бедру, мял плечо — все как всегда, но она не откликнулась. Спустя некоторое время я сдался и повернулся к ней спиной.

Сентябрь

Суббота, 1 сентября

В магазине выдался тяжелый день. Наплыв посетителей, и у половины из них мозги были набекрень. Один из таких безумцев интересовался изданиями об НЛО, я подвел его к полке, но, когда он принялся рассказывать о двухметровых инопланетянах, которых он видел собственными глазами разгуливающими по полю на окраине Маркет-Харборо, я сбагрил его Хайтишу — наш практикант свято верит в то, что башни-близнецы были взорваны по приказу ЦРУ.

Когда я приехал, Найджел с Лансом Ловеттом смотрели «Холлиоукс»[28]

в темноте. Знаю, это глупо, но меня раздражает то, что они вообще не включают в доме свет. Странно видеть двух слепых перед телевизором, заметил я, на что Найджел ответил:

— Но мы ведь слышим звуковые эффекты и диалоги, Моули, да и телевидение нам обходится в два раза дешевле, чем зрячим.

Бог знает, что им дает прослушивание «Холлиоукса». Звуковая дорожка состоит в основном из хлопанья дверей, рыданий, ссор, мордобоя, занятий любовью и ошеломляющих откровений, когда наконец выясняется, кто чей отец или мать. Началась реклама. Найджел приглушил звук и повернулся ко мне. Я рассчитывал поговорить с ним наедине, но Ланс и не думал вставать с дивана, а я не мог из соображений приличий попросить слепца поискать себе какое-нибудь другое место, так что я поведал им обоим о моих многочисленных и разнообразных проблемах, начиная с «Шоу Джереми Кайла» и кончая явно удрученным состоянием жены. В ответ Найджел произнес речь, оснащенную, на мой взгляд, чрезмерным количеством метафор:

— Ты сорвал редкую орхидею и запер ее в темном сарае. Забывал ухаживать за ней и уделять ей достаточно внимания. Стоит ли удивляться, что она отчаянно пытается выжить? Георгина как пойманная птица со сломанными крыльями, она — яйцо Фаберже, которое ты сварил в мешочек и съел на завтрак…

Я оборвал его, когда он попытался уподобить Георгину потухшему вулкану.

— Сегодня утром я долго беседовал с Георгиной по телефону, — взял слово Ланс. — Она сказала, что ваша сексуальная жизнь напоминает пустыню Калахари. Вы будто с трудом одолеваете зыбучие пески, взбираясь на дюну, но редко достигаете этой вершины вместе.

Найджел с Лансом захихикали.

— Возмутительно! — Я вскочил с дивана. — Не ожидал, что моя жена выбалтывает вам самые интимные подробности нашей личной жизни. Это похоже на предательство.

— Кончай рвать на себе трусы, — беззаботным тоном произнес Найджел. — Женщины только и делают, что делятся с геями своими самыми страшными тайнами.

— Мы — хранители знания, — подхватил Ланс, — и наша осведомленность не ограничивается дизайном интерьеров. — Оба опять засмеялись.

Я оглядел их гостиную. Каким-то образом, несмотря на слепоту, они умудрились подобрать занавески, ковер и подушки в тон.

Может, у гомосексуальных мужчин имеется лишний ген, ответственный за декораторский талант?

Дома я застал мать, они с Георгиной обсуждали проблему Лукаса и Джереми Кайла. Меня крайне встревожило направление их беседы: обе склонялись к тому, чтобы, по выражению матери, «очиститься — выложить все без утайки и поставить наконец точку в этой истории». Я пылко и, по-моему, красноречиво убеждал их в настоятельной необходимости держать семейные секреты под спудом и не докапываться до правды, но, к моей досаде, они лишь глянули на меня с недоумением и жалостью, а затем продолжили беседу. Грейси сидела у отца, смотрела «Волшебника страны Оз» в 79-й раз (отец считает), поэтому я отправился на кухню и занялся моей пьесой «Чума!». Сочинил монолог жертвы чумы.