Адвокат Доминанта

Александров обнял меня за талию и притянул ближе к себе, безмолвно даря поддержку. Особняк Вольного имел готическую структуру и архитектуру оформления всего помещения. Отчего у него такая любовь ко всему темному и загадочному было не понять ни мне, ни какому-либо другому человеку, чье представление не разрывалось от миллионов мыслей. Пригласив нас со Львом в главную залу, я была поражена красотой убранства. Такое я видела впервые, даже сердце замедлило свое биение. Я рассматривала развешанные вдоль сплошной стены картины. Они современные, явно написанные недавно, но может от силы несколькими годами ранее. Я совершенно не разбираюсь в искусстве, а вот кажется Льву было занимательно наблюдать за моей реакцией. Он не сводил с меня своих серых, проницательных глаз. Засмущавшись, я опустила свои глаза в пол, словно была застигнута врасплох за непристойным поведением. Щеки покрылись ощутимым пламенем, как быстро кровь прилила к ним и опалила кожу.

— Ева, — позвал Лев, остановившись у одной интересной картины, на которой был изображен силуэт во тьме, а вокруг этой тени очертания желтоватых искр, походивших на те, что бывают у костра, когда тот пошерудишь палкой.

— Да? — выдохнула слово, затем почувствовала легкое касание ладони Льва на своей пылающей щеке.

— Если ты задалась вопросом, чьи это картины? — Лев явно умел читать мысли, и вздрогнув, я едва покачала головой, ведь мне действительно было любопытно.

— Моей жены, — раздался грубоватый голос Вольного за нашими спинами. Лев обернулся к своему другу лицом, а я встала рядом со своим мужчиной, прикасаясь к его предплечью. — Я, конечно, могу подождать, пока вы тут нежничаете друг с другом, — фыркнул Эдуард, витая в воздухе стаканом с виски. В другой руке он держал сигару и уже прижимал ее к своим шершавым губам. Выпустив клуб табачного дыма, он словно погрузил себя в атмосферу длящейся бесконечности. — Но времени у меня в обрез. Вот еще, нянчится с вами.

— Эдуард, — выступила я на шаг вперед, продолжая держаться за руку Александрова. Так я чувствовала себя в безопасности, зная, что мой мужчина не даст меня в обиду, даже если Вольный был его другом. Хозяин особняка обалдел от моей напористости, улыбнувшись во весь рот. Наверняка провоцировал меня на разговор, чтобы лишний раз вывести из-под контроля мою вспыльчивость. — Мы ненадолго у вас застрянем. Еще раз прошу прощения за такой внезапный визит, но сегодня на наш офис было совершено покушение, и мне, — мой голос предательски дрогнул, заставив остановить свою мысль.

— Ева, — Вольный подошел к нам ближе. Я пристально смотрела в его задурманенные алкоголем глаза. Мне было очень интересно, как мужчина, употребляя и день, и ночь спиртное, находился в ясности ума. — Я знаю, что покушение было организовано на тебя. А также знаю, что тебя заказали убрать до того, как отгремит суд над Александровым, — Эдуард перевел свой взгляд на Льва, и мой мужчина зарычал, матерясь всеми благими матами.

Не сказать, что я была шокирована заявлением Вольного. Этого следовало ожидать. Значит, Игнат все же догадался, что я могу знать имя предполагаемого убийцы, а иначе он бы тогда не заявлялся к нам в офис со своими условиями. Требуя немедленного заседания, так как улик против Льва достаточно, а на деле все собранные материалы не несли в себе веса в обвинении. Все построено на лжи, на которой Игнат собирался отыграться.

— Ладно я, — не унимался Лев, ходя туда-сюда. А мы с Эдуардом наблюдали за Александровым и его вспышкой ярости. Попадись сейчас мужчине на глаза тот, кого он больше всего ненавидел, боюсь, от того не осталось бы мокрого места. — Но Ева…

— А что ты хотел? — спокойно резюмировал Вольный, продолжая потягивать виски. Янтарная жидкость будто была эликсиром его жизни, поддерживающей долгое время существование. — Ты не какой-то там из подворотни малёк, Лев. Ты — банкир, бизнесмен с огромным банковским счетом. Думаешь, та же Жанна просто так, от любви к тебе, клеилась и вешалась на тебя? — Кажется, Эдуард разозлился не на шутку. Он даже с размаху зашвырнул свой стакан с недопитым алкоголем, и тот вдребезги разбился о стену напротив нас. Я вздрогнула, испугавшись внезапного действия от разъяренного мужчины. Тяжело дыша, он наставил на меня свой указательный палец, тыча практически мне в грудь. Я опешила, но не смогла проронить ни слова. — Она — твоя ахиллесова пята, Александров, — с болью во фразе проговорил Эдуард, пристально сверля взглядом Льва. Мой мужчина понимающе кивнул. В огромной зале повисла мертвенная тишина, и только свист дыханий схлестывал небывалое затишье, напоминая, что мы были тут все трое.

— Узнаю, кто это, — свирепо зарычал Лев, — я не отвечаю за свои поступки.