Адвокат как субъект доказывания в гражданском и арбитражном процессе

«Выполняя свой профессиональный долг, адвокат анализирует буквально каждое имеющееся в деле доказательство. Независимо от того, обосновывает ли оно обвинение или, наоборот, оправдывает подзащитного либо только смягчает его вину»[277].

Таким образом, мысль о том, что не только суд, но и судебный представитель (в том числе и адвокат) оценивает доказательства в гражданском и арбитражном судопроизводстве, уже высказывалась в научных публикациях. Вместе с тем, в упомянутых и других работах отсутствует, по нашему мнению, четкая аргументация избранной позиции.

Видимо для того, чтобы судить, входит ли представитель в число субъектов оценки, следует прежде всего установить, что представляет собой сама оценка судебных доказательств и каково ее место в системе доказательственного права. На наш взгляд, ответы на эти вопросы дадут ключ к пониманию отношения к оценке доказательств адвоката, участвующего в рассмотрении гражданских и арбитражных дел.

Содержание оценки доказательств в юридической литературе большинство авторов определяют примерно одинаково. Так, Г. М. Резник считает, что оценка — «это мыслительная деятельность субъектов доказывания, направленная на установление объективной истины»[278]. И. И. Мухин придерживается такого же мнения[279]

. С. В. Курылев полагает, что оценка не может быть объектом правового регулирования, так как мыслительный процесс протекает по законам мышления, а не права[280]. М. К. Треушников и В. В. Молчанов считают, что оценка доказательств имеет внутреннюю (логическую) и внешнюю (правовую) стороны[281]. Р. С. Белкин считает, что под оценкой доказательств в судебном исследовании понимают логический, мыслительный процесс определения роли собранных доказательств в установлении истины

[282]. Ряд других авторов рассматривают оценку судебных доказательств не только как логическую операцию, но и как составной элемент всего процесса доказывания, в определенной степени урегулированный нормами процессуального права[283]. Таким образом, в основном, несмотря на определенные расхождения в мнениях, ученые едины в том, что содержанием доказательств является логическая деятельность ее субъекта, а целью — установление истины[284]

. Нам представляется, что приведенная позиция, которую можно считать общепринятой и которая отражена в учебной литературе по гражданскому и арбитражному процессу, в целом верна, но страдает, на наш взгляд, некоторой неполнотой. Во-первых, вызывает известные возражения указание только на логический характер оценки.

Кроме того, не оспаривая главенствующей роли абстрактного мышления в содержании оценочной деятельности, выскажем предположение, что в ней также «присутствуют» и эмоции. Как известно, в доказывании присутствует значительный познавательный компонент, хотя доказывание и не сводится к познанию. Именно оценочная, то есть интеллектуальная сторона доказывания и сближает его с познанием. Познание же, осуществляемое человеческим сознанием, начинается с чувственного отражения и лишь доходит до логического уровня, причем эмоциональная окраска все равно сохраняется[285].

Как нельзя лучшим свидетельством присутствия эмоций в доказывании служит хотя бы тот факт, что именно неумение судей абстрагироваться от эмоциональной неприязни или симпатии к лицу, участвующему в деле, и объективно оценить его доводы, порой становится причиной судебных ошибок. То же самое можно отнести и к адвокату.

Так, в Президиум МОКА поступило представление Председателя Ступинского городского суда Московской области, в котором он указывал на то, что при обсуждении вопроса о возможности оглашения показаний неявившихся в суд свидетелей адвокат Н. безосновательно обвинил председательствующего по делу в заинтересованности в исходе дела и заявил ему отвод, что было расценено председательствующим как оказание давления на суд. Несмотря на спорный характер некоторых претензий судьи, Президиум вместе с тем, на наш взгляд, правильно отметил имевшие место факты нарушения адвокатом Н. процессуальных и этических норм поведения, выразившееся в демонстративном уходе из зала судебного заседания, публичном уничижительном комментировании итогов состоявшегося судебного рассмотрения, за что был подвергнут дисциплинарному взысканию[286]. В данном случае, адвокат должен был воспользоваться предусмотренным законом возможностью реагирования на действия председательствующего путем принесения письменных возражений (ст. 145 ГПК РСФСР, ст. 158 проекта ГПК РФ), а не оставлять своего доверителя и покидать зал судебного заседания.