Адвокаты не попадают в рай

— Ваша честь! Всё, что мы с вами здесь услышали, преследует одну-единственную цель — оклеветать мою подзащитную. Евгения приехала из Англии с желанием уговорить Григория Арзамасова съездить в Уэльс повидаться с больным братом. Но этот коварный деспот, гроза московских нацменьшинств, задумал чёрное дело. Он решил наложить лапу на всё наследство умирающего, посадив в тюрьму его дочь. Моя подзащитная сначала питала иллюзии относительно родственника, и Григорий Арзамасов старательно поддерживал в ней это заблуждение, играя роль доброго дядюшки. Но через некоторое время подсудимая начала замечать странности, которые стали твориться вокруг неё. Будущая наследница состояния своего отца поняла, что становится жертвой алчного родственника, пустившего в ход старые связи, чтобы засадить племянницу за решётку. Защита уверена, что именно Григорий Арзамасов подстроил нападение на неё Гедеминаса Лациса, заранее обеспечив тому алиби. Как бывшему следователю Арзамасову ничего не стоило устроить так, как ему нужно, он в подтасовке фактов большой мастак. Затем Григорий Андреевич подсылает к Евгении своего повара Владимира Терещенко, который увивается вокруг девушки, и окружающие думают, будто их что-то связывает. На самом деле моя подзащитная, открытый и общительный человек, никак не подозревала о готовящемся против неё заговоре. В конце концов Арзамасов устраняет ставшего ненужным Терещенко, лично отдав команду охраннику Михаилу Хавторину стрелять. Со свидетельницей Кашевой он тоже со временем собирался расправиться. А крем, который дядя раньше подарил Евгении в надежде извести племянницу, сыграл с моей подзащитной злую шутку.

— Господин адвокат, вы и в самом деле полагаете, что Евгения Арзамасова совершенно случайно вручила свидетельнице Кашевой крем с таким содержанием ядовитых веществ, что измерительные приборы в лаборатории буквально зашкалило?

— Я ничего старухе не дарила! — вдруг закричала Женя. — На съёмке же ясно видно, что подарок Кашевой преподносит мой адвокат, а я только стою рядом. Борис с моим дядей заодно! Все вы пользуетесь тем, что я в чужой стране одна и меня некому защитить! Если бы здесь был мой папа, вы бы не так со мной разговаривали!

— Женя, опомнись, что ты говоришь? — оторопел Джуниор.

Но невеста сорвала с пальца кольцо и запустила им в Бориса.

— Лгун! Предатель! Ты тоже за него! — визжала певица.

— Господин Устинович, успокойте подзащитную, — повысила голос и судья.

— Не надо меня успокаивать, я совершенно спокойна! — рявкнула Женя.

В этот момент девушка-секретарь поднялась с места и громко объявила:

— В зал суда приглашается незаявленный ранее свидетель. Господин Арзамасов, прошу вас.

Видя, как Борис напрягся, я мысленно потёрла руки и про себя воскликнула: «Началось!»

* * *

Однако фигура, появившаяся в дверях судебного зала, совсем не походила на подтянутого и бодрого Григория Андреевича. В зал въезжал на коляске измученный болезнью инвалид, которого я неоднократно видела на экране планшетника во время разговоров Жени с отцом. Вне всякого сомнения, это был Роман Андреевич Арзамасов, прибывший защищать свою ненаглядную дочурку.

— Папочка, ну зачем ты приехал? — нежно проворковала Женя, мгновенно успокаиваясь.

Но Арзамасов не обратил на возглас дочери внимания. Подъехав к трибуне, он остановился напротив стола судьи и заговорил негромким хриплым голосом. Присутствующие на заседании люди, до того зашумевшие, сразу умолкли, чтобы услышать его слова. В зале воцарилась мёртвая тишина. И только надтреснутый голос Арзамасова продолжал звучать.

— Ваша честь, — обратился к судье мужчина. — Я Арзамасов Роман Андреевич, хочу сделать заявление.

— Мы слушаем вас, — приветливо откликнулась судья, с жалостью глядя на инвалида.

— Хочу официально заявить, что не являюсь автором серии картин под общим названием «Обнажённая Зоя». Настоящий их автор — художник Валдис Лацис. Именно его дети должны были получить двести миллионов долларов. И они получили бы, если бы дочь Валдиса Евгения не убила своего единокровного брата Гедеминаса.

— Папочка, что ты такое говоришь? — всхлипнула Женя, недоверчиво глядя на отца.

— Девочка, ты сделала всё, чтобы никогда не увидеть денег, — усмехнулся больной старик. Затем добавил: — И меня несказанно радует мысль, что я тебе в этом помог. Надо сказать, я очень старался, приближая время, когда три ненавистных мне человека будут жестоко наказаны.

— Что здесь происходит? — возмутилась судья. — Господин Арзамасов, извольте объясниться!

Роман Андреевич учтиво наклонил в сторону судьи голову и выдохнул:

— Если уважаемый суд позволит, я расскажу, что имею в виду.

— Говорите, мы вас слушаем, — сухо обронила судья, сверля мужчину, сидящего в коляске, тяжёлым взглядом.