Аэропорт

— Конечно! — Алексей, не глядя, выхватил зарядку у нее из руки и захлопнул дверь перед ее носом. Потом спохватился, снова открыл дверь и крикнул вслед услужливой, смазливой и фигуристой дежурной: — Спасибо!

Та, уже у дверей лифта, развернулась на высоких каблуках, улыбнулась всеми своими белоснежными зубами и крикнула в ответ:

— Не за что! Что‑нибудь еще?

— Нет, спасибо, все в порядке.

Алексей закрыл дверь, сел на постель, поставил телефон на зарядку и стал ждать. Ждет и ждет. Минуту, две, три. Потом не выдержал, включил телефон и набрал ее номер. Он ждал минут пять, пока она возьмет трубку. Она не взяла. Вместо нее ответил металлический голос: «У абонента места для записи сообщений не осталось».

— Так тебе и надо, старый дурак.

Алексей набрал Room Service, заказал салат «оливье», щучью икру, диетическую кока-колу и сто граммов водки.

— Ледяной, — попросил он.

26–27 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА. СЕВАСТОПОЛЬ - СИМФЕРОПОЛЬ, КРЫМ

Вечер 26 февраля 2014 года был темным, безлунным, влажным и промозглым. В этот вечер три военно-морских парома доставили на одну из учебных баз российского Черноморского флота возле Севастополя около роты элитных спецназовцев российского ГРУ и приданных им десантников со всем их специальным вооружением, включающим и боевые машины десанта.

Операция «Восход» началась в полной и абсолютной секретности. Даже командование Черноморского флота не было оповещено о целях и задачах операции. Еще месяц назад оно получило сверхсекретный приказ не давать больше никаких отпусков офицерам и матросам флота, морской пехоты и авиации, находиться в полной боевой готовности и в полной секретности обеспечить прием и размещение военнослужащих и спецоборудования, прибывающих с материка.

В 11 вечера 26 февраля ГРУшники и десантники выдвинулись несколькими группами на боевых машинах «Тигр» в сторону Симферополя.

В 4 часа 26 минут утра первые российские спецназовцы, вооруженные до зубов, без единого выстрела вошли в здание Верховного Совета Автономной Республики Крым и вышвырнули на улицу, предварительно разоружив, немногочисленную милицейскую охрану.

В течение следующих двадцати минут захватчики разместились на всех этажах и по периметру здания, внеся в него автоматы, пулеметы, гранатометы, взрывчатку, БК и провизию, необходимую для ведения городского боя в изоляции и окружении в течение двух недель.

Жители Симферополя, проходящие или проезжающие в то утро мимо парламента, могли видеть триколор Российской Федерации, развевающийся над зданием рядом с флагом крымской автономии вместо привычного жовто-блакитного стяга Украины.

26 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА. КИЕВ

— У меня пропущенный звонок, — своим вкусным веселым голосом сказала Ника, перезвонив ему через десять минут.

— Я завтра уезжаю.

— Так скоро? Куда?

— Домой.

— В Америку?

— Да, в Даллас.

— Дома заждались уже, наверное?

— Да, конечно. Слушай, Ника, — он не заметил, как и сам перешел на «ты», — не хочешь выпить со мной по рюмочке сегодня? На прощание?

— Хочу. Когда?

— Через полчаса, через час, если тебе удобно.

— Удобно. Через полчаса. Где?

— «Мафия» тебя устроит? Мы там познакомились. И от отеля через площадь...

— Да, — ее голос тоже звучал необычно напряженно, будто она делала над собой некоторое усилие.

Он позвонил в Room Service, перенес ужин в гостинице на одиннадцать вечера — через три часа. Попросил водку заменить шампанским, добавить фруктовую тарелку и еще один бокал.

Потом принял душ, посмотрелся в зеркало, будто никогда не видел себя прежде или словно больше никогда не увидит себя в будущем. Он показался сам себе другим. Что‑то изменилось, и он не мог понять что.

Почистил зубы. Кинул в рот пригоршню «тик-таков». Надел чистое белье, носки, чистую белую рубашку, которую ни разу во время всей командировки не носил. Надел чистые, только что после стирки, джинсы. Как шутили в его далекой юности — джентльменский прикид: джины, часы, трусы.

Первый раз вышел на улицу без камеры. Он был у дверей «Мафии», когда заметил Нику, выходящую из такси. Ненакрашенная, усталая, но безумно красивая.

Они ели карпаччо из лосося и тунца, запивали шампанским. Он рассказывал свои фирменные анекдоты. Она смеялась. Как он уже любил ее смех, ее улыбку!

Когда шли по темной площади к стоянке такси перед его гостиницей, держались за руки.

На стоянке было штук двадцать свободных машин. Алексей и Ника стояли и смотрели друг другу в глаза.

— Поднимешься со мной? — вдруг спросил он.

Он еще не успел закончить, как она ответила «да».

Они вошли в холл, вбежали в лифт. И там он почувствовал на своих губах ее губы, кончик ее языка — у себя во рту.

Они начали раздеваться, пока бежали по коридору. О’кей, шли быстрым шагом. Он чуть не сломал карточку, открывая номер. Вставлял ее не той стороной. Она взяла у него карточку и вставила правильно.

Уже в постели он пытался закрыть ее открытый рот своими губами, чувствуя, как ее ноги все сильнее сжимают его бока выше талии. Он уже не ощущал боли в сломанном ребре. Он чувствовал себя только внутри ее, только ее губы на своих, только ее грудь под своей.