Афанасий Фет

И Фет потихоньку двигался по служебной лестнице. Традиционно медленно, но неуклонно его повышали в чине: в августе 1849 года он был произведён в поручики, в декабре 1851-го — в штабс-ротмистры (чин X класса по Табели о рангах). Не пытаясь как-то форсировать карьеру, Фет не отказывался и от возможностей её немного ускорить. Сразу же после произведения в корнеты он принял предложение перейти на службу в штаб корпуса и провёл почти два года в непосредственной близости от барона Остен-Сакена в Елизаветграде. Позднее он получил назначение на должность полкового адъютанта, в ней и закончил службу в кирасирском полку при его добродушном командире бароне Карле Фёдоровиче Бюлере. В 1852 году «за отлично усердную и ревностную службу»¹⁹²

получил орден Святой Анны 3-й степени. Складывалась заурядная карьера николаевского времени — без особых претензий и заслуг.

Тем не менее заурядным службистом Фет, конечно, не был. Военную карьеру он был готов завершить в тот самый момент, когда выслужит дворянское звание, и не хотел отказываться от литературы. Фет продолжал писать и печатать стихи, в которых, конечно, практически не отражался его армейский опыт. В первые годы военной службы его стихи по какой-то причине не появляются в ранее хорошо обжитом «Москвитянине», но продолжают выходить в «Отечественных записках» (баллады «Дозор» в третьем номере за 1846 год и «Ворот» в пятом номере за 1847-й под названием «Няня»), а также в существенно более скромном петербургском «Репертуаре и Пантеоне...», в котором в это время продолжал сотрудничать Аполлон Григорьев. Здесь были напечатаны «Офелия гибла и пела...» (1846, № 2) с дерзким сопоставлением тонущей и поющей Офелии с собственной душой и судьбой и «Свеж и душист твой роскошный венок...» (1847, № 3) — эксперимент с чистой мелодией, когда в двенадцатистрочном стихотворении одна и та же строчка повторяется шесть раз. В 1847 году вернувшийся в Москву Григорьев и, видимо, Шевырев, принимавший активное участие в «Московском городском листке», который начал выпускать В. Н. Драшусов, пригласили его туда. Это было славянофильское издание, продержавшееся всего год, но успевшее напечатать несколько стихотворений Фета, в том числе несколько тёмное по смыслу стихотворение «Я знаю, гордая, ты любишь самовластье...» (№ 117 от 13 августа), в котором образ героини двоится, превращаясь то в царицу, то в сирену, и «Соловей и роза» (№ 255 от 24 ноября), где фантастический диалог влюблённых, способных видеть друг друга только во сне, изобилует самыми яркими красками и эмоциями, какие были в палитре Фета.

Возможно, в первые годы военной службы Фет печатал в журналах далеко не всё, что выходило из-под его пера, приберегая некоторые стихотворения для задуманного им нового сборника, в котором он хотел собрать сочинённое после «Лирического Пантеона». В своих мемуарах поэт сообщает историю этого издания: «В частых разговорах с Карлом Фёдоровичем я проговорился о томившем меня желании издать накопившиеся в разных журналах мои стихотворения отдельным выпуском, для чего мне нужно бы недельки две пробыть в Москве». Добродушный полковник Бюлер, у которого Фет, по его собственному утверждению, был почти домашним человеком, якобы придумал командировку для принятия «от поставщика чёрных кож для крышек на потники»¹⁹³. Видимо, достоверно здесь только указание на «томившее желание», всё остальное — несомненная контаминация двух разных эпизодов (командировка для приёмки кож была, скорее всего, придумана для следующей поездки Фета в Москву по тому же делу, но уже в конце 1849 года).

Мысль издать новый сборник стихотворений пришла к Фету не позднее ноября 1846 года; по этому поводу Бржеский вёл переговоры с какой-то одесской типографией. Решение печатать книгу в Москве было принято в начале марта 1847-го — видимо, по совету Григорьева. Поскольку книгу приходилось издавать за свой счёт, поэт решил прибегнуть к подписке среди офицеров и херсонских помещиков, а также расширить круг подписчиков с помощью друзей. «Я издаю все мои стихотворения вместе... Я ещё не объявлял об этом нигде публично и не объявлю до поступления книги под станок типографский, но собираю частную подписку для соображения числа требуемых экземпляров. В последнем случае обращаюсь с моею просьбою и к тебе. <...> Цена за билет 28 [копеек] серебром. Разумеется, что издание будет на веленевой бумаге и проч. У меня уже разобрано билетов 400. Неужели Кавказ не возьмёт билетов 100?»¹⁹⁴ — писал Фет 5 марта Я. П. Полонскому.