Афанасий Никитин. Время сильных людей

Держась подальше от освещающих надвигающиеся сумерки пожарищ, купец добрался до моста. Со стороны города охранять его смельчаков не нашлось. Однако на острове, возле дворца, поблескивали наконечники копий. Соваться через мост не след — место открытое, не спрячешься. А стражники-то сейчас и своего копьями истыкают с испугу, не то что чужеземца какого-то. Значит, только через реку. Брод в темноте не сыщешь, да и вряд ли он тут есть, на подступах к дворцу-то. Уж позаботились строители, чтоб срыть. Переплыть можно, да только с плаваньем у Афанасия нелады. С тех пор как учил Михаил в Волге, пробовать не пришлось. Да и звери эти еще.

Афанасий покосился на огромных ящериц с зубастыми пастями и отвратительными наростами на спине, что лежали в прибрежной грязи и плавали по реке, едва шевеля перепончатыми лапами. Не дружелюбный у них вид совсем.

Как бы в подтверждение его мыслей одна из ящериц раскрыла утыканную зубами пасть и с плеском захлопнула ее, вспугнув сидевших у нее на спине белых птичек. Такая пополам перекусит — не поперхнется.

Почесав в затылке, Афанасий отправился обратно в город. Не заходя далеко, набрал две дюжины жердей, каждая длиной не менее сажени. Обмотал их длиннющей лиановой веревкой и потащил к берегу. По дороге подобрал боевой топорик с полумесяцем лезвия с одной стороны, клевцом[67] с другой и граненой пикой на навершии. Прямое топорище понизу было оковано железом и оканчивалось литой железной каплей. Страшная штука, только махнуть достаточно. Каким концом ни попади, все равно урон супостату будет немалый.

Он приволок добычу на берег и начал вязать плот. Сооружение получалось хлипким, с большим расстоянием между жердями, и напоминало скорее забор, чем палубу корабля, но снова идти в город, тащить еще одну вязанку и делать второй настил времени и желания не было. К тому же пришедшие в себе после паники обезьянцы потихоньку стали возвращаться из леса к родным развалинам.

Затянув зубами последний узел, тверич с тоской осмотрел хлипкое дело рук своих. Но не Бог послал, сам вязал. Поднатужившись, спихнул его на воду. Взяв жердь пошире, чтоб могла послужить и веслом, и шестом, шагнул на плот. Тот дернулся под его ногами, закачался, как живой, норовя сбросить купца в воду.

Богохульствуя и ругаясь, Афанасий сначала присел на корточки, а потом и вовсе лег на живот. Просочившаяся сквозь щели вода промочила рубашку и порты, но ее прохладные прикосновения были даже приятны. Попробовал погрести веслом — не вышло, достал из-за пазухи топорик — тоже неудобно. Тогда он сложил бесполезные железку и деревяшку рядом и опустил в воду широкие ладони. Погреб, стараясь не опускать их слишком глубоко. Течение было не сильное, поэтому ему вполне удавалось держать направление.

За серединой реки начинались заросли водяных цветов. Чем-то они были похожи на кувшинки, только больше раза в три. Плавающие по поверхности листья величиной с днище хорошей бочки. Цветы размером с голову взрослого человека, а стебли толщиной в палец. Мясистые и гибкие, они забивались в прорехи между жердями, сильно замедляя движение. Афанасий сначала пробовал отводить их, но, поняв, что так он и до утра будет копаться, начал рвать. Занятый этим делом, он даже не обратил внимания на то, что кто-то снизу ткнулся носом ему в руку. Вернее, не придал значения, пока не почувствовал, как на запястье смыкаются острые зубы. Мгновением позже он увидел под собой в воде тупую морду с челюстью, усеянной гребенкой зубов, и два немигающих глаза с вертикальными зрачками. Попытался вырвать руку, отгрести, но было поздно.

Одним рывком чудовище сволокло его с плота и потянуло в илистую глубь. Афанасий изловчился, ткнул гада в нос кулаком свободной руки, но тот этого даже не заметил. Извернулся и врезал ногой. Потом еще раз и еще. Кажется, ящера проняло, он задергался, норовя уйти от ударов. «Вот так тебе!» — заорал было Афанасий, но попавшая в рот вода оборвала его крик. Он ударил еще несколько раз, и челюсти разжались. Мелькнула на небольшой глубине покрытая наростами спина.

«А гад-то легкий оказался, вместе с хвостом едва сажень будет. Хорошо, что папаша или дедушка этого людоеда рядом не случился, сажени так в три длиной», — думал Афанасий, вылезая на берег.

Оттащив плот в кусты, чтоб не бросался в глаза, он присел на кочку. Вылил из сапог воду и снял с шеи космы прицепившейся тины. Засунул за пояс топор и задумался.

Идти к воротам бессмысленно, наверняка на ночь заперты. Да и караулы усилены по случаю произошедшего в городе сегодняшним днем. Лезть на стену тяжко, да и несподручно. Была бы хоть веревка с крюком, тогда да, а так-то как? Когтей нет, чтобы за трещины цепляться.