Афера в Темную ночь (СИ)

Шагнув к девке впритык, одним движением он сорвал с нее шаль. Я прибавила ходу… Русые волосы были заплетены в растрепанную косу. Тарэзэс взялся за нее, покрутил в руках и презрительно поцокал языком. Очевидно, этот товар не соответствовал его вкусу. Тихонько подвывая, простолюдинка попыталась опустить голову, но воленстирец ухватил ее за подбородок, заставив смотреть прямо на него. Закончив изучать лицо девки, он убрал руки и пошел по кругу, придирчиво осматривая фигуру. Грань! Будто лошадь выбирал! Оказавшись за ее спиной, мерзавец неспешно обвел многозначительным взором собравшихся зевак, довольно усмехнулся и в следующую секунду с размаху… шлепнул жертву по заднице. Девка завыла еще громче, попыталась схватиться за ягодицы, но тут же получила еще и по рукам, чем изрядно повеселила окружающих.

— Пожа-а-алуйста, не н-надо, — начала заикаться дура. — Я все с-сделаю. На-на все гот-това… Только не та-а-ак. П-пожалуйста.

Очередной взрыв смеха. Ничтожные твари! Скоты! Магия уже шипела в ауре. Как можно?! Так низко пасть?! Хотелось испепелить всех! И овцу малолетнюю, предлагающую себя ему! И Тарэзэса!

Подлец наконец перестал щупать чужой зад через плащ и бросил непонятную фразу своему переводчику. Тот тяжело вздохнул и неуверенно заозирался, все еще не торопясь исполнять свои обязанности. Тогда черный наклонился над ухом девчонки и резко рявкнул на регесторском:

— На колени!

Голос у него оказался хриплым, низким и немного вибрирующим, видимо из-за отвратительного акцента. Рыдающая идиотка дернулась, будто от удара, и рухнула в снег, как подкошенная. Мне же оставалось еще несколько человек обойти!

— Если вы хотите быть с господином Тарэзэсом, — едва слышно молвил переводчик. — Вы должны поцеловать ему ноги.

Уши заложил магический треск. Возмущенно пыхтя, я вылетела в пустое пространство, оцепленное зрителями. Негодяй резко вскинул голову и уставился на меня. Одна секунда, вторая… Узнал. И мгновенно потерял интерес к презренной, бьющейся в настоящей истерике идиотке.

— Отойди от нее! — процедила я, уперев руки в бока.

Он все прекрасно понимал. И, разумеется, не спешил исполнять. Дикое любопытство и очередное предвкушение — вот что я прочла на темном, перекошенном ядовитой усмешкой, лице. Новая зверюшка пожаловала на его представление, как она поступит?

— Шаг назад, черномазая обезьяна! — раз уж я нарушила клятые правила безопасности в общении с этим токсичным уродом, то собиралась идти до конца. — Проваливай отсюда! Здесь высокоразвитая, передавая Империя, катись к себе в дикую пустыню и там покупай женщин, измывайся над ними, насилуй, подправляй им память и насилуй снова, а наших трогать не смей!

Выглядела я наверняка, как безумная. В своей красной шубе нараспашку, с растрепанными, белыми волосами, в энергетическим ореоле, злая! Тарэзэс нехорошо хмыкнул, переступил через валявшуюся у него в ногах девку и неспешно двинулся навстречу. Плечи его агрессивно расправились, лицо потемнело, в угольных глазах пылало желание убивать, долго и мучительно, снег под сапогами пугающе скрипел. Но пугаться я не собиралась ни его массивности, ни красноречивого взора. О да, я нанесла ему сильнейшее оскорбление, вряд ли надменный зарвавшийся гордец когда-либо слышал о себе унизительную правду! Ну, так пусть послушает! Раз посмел снова насмехаться над регесторками! Волосатый монстр надвигался на меня, толпа в ужасе отхлынула назад, я же не шевелилась. Ничего он мне не сделает. А если попытается, я от него мокрого места не оставлю!

Мы таращились друг на друга, не отводя взглядов, как звери на поединке. По спине тек пот, в ушах бухало, но отступать нельзя, кто первый дрогнет, тот проиграет зрительную дуэль. Дело принципа, чести! Ледяное презрение, ненависть давили, никогда меня так не пробирало, и чем ближе Тарэзэс подходил, тем быстрее росло напряжение. В горле возник ком, и в какой-то момент я перестала дышать.

Урод остановился в опасной близости, навис надо мной, я разглядела тонкие морщины в уголках глаз, крыльях носа. Черный локон бесстыдно упал мне на плечо. С колоссальным трудом удалось не отшатнуться. Белоснежные зубы сверкали, как у хищника, готовившегося запустить их в жертву.

— Если я захочу, — доверительно и с беспощадной нежностью выдохнул он. — Ты не только станешь целовать мне сапоги, ты сожрешь весь снег на этой мостовой и вылижешь ее передо мной своим языком.

Это было слишком.

В груди будто бомба взорвалась. Никто никогда бы не посмел сказать регесторской аристократке что-то подобное! Пусть тихо, почти интимным шепотом, но такое… На крошечное мгновение я даже растерялась, задохнулась, а когда пришла в себя, обнаружила на своей ладони огненную боевую сферу солидного размера. От немыслимой наглости воленстирца бросило в дрожь, внутренние тормоза срывало один за другим, а иностранец просто смотрел — провокационно, самодовольно и насмешливо дожидаясь ответа… Предки, я не знаю, как не кинулась на него, собрала в себе последние крупицы выдержки, кое-как изобразила спокойствие.