Афера

И протягивает руку громиле. Тот достает сначала двадцатник, потом еще десятку и отдает пареньку, который тут же прячет деньги в карман и, махнув рукой в сторону сорока долларов, говорит:

— Эти сорок долларов твои.

Громила забирает деньги и кладет их к себе. Догадались, что произошло? Громила заплатил двадцать долларов за право сыграть. Затем он заплатил тридцать долларов, чтобы сорвать банк. Всего он отдал пятьдесят долларов, чтобы выиграть сорок. Паренек обул его на десять баксов за пару минут. Это старая как мир афера — называется «Торги». Существует масса ее разновидностей.

Но теперь очкарик делает очень большую ошибку. Он не уходит из бара. Первое правило афериста: никогда не позволяй жертве понять, что ее надули. А второе правило звучит так: если ты нарушил первое правило, немедленно уноси ноги. Но паренек потягивает себе пивко и смотрит бейсбол. Затем он наконец встает и просит счет. Вальяжно облокотившись о барную стойку, очкарик медленно отсчитывает деньги. Боже, он безнадежен. По счету надо расплачиваться еще до того, как приступишь к делу. Всегда нужно иметь возможность быстро смыться.

Я вижу, как у громилы шевелятся извилины в голове. Он точно бандит, а бандиты чуют обман лучше, чем обычные люди. Здесь дают о себе знать годы преступной жизни: если бы он провел последние тридцать лет, занимаясь балетом, то смог бы оценить удачно выполненный пируэт.

Тем временем паренек продолжает смотреть телевизор. Теперь он стоит за барным стулом и зевает, безразличный ко всему. Но его вернут на землю. Причем скоро.

— Подожди-ка, — говорит громила, усиленно моргая. У него мрачный вид человека, которому очень жарко, хотя в баре холодно, как в морозилке. И продолжает: — Что-то здесь не так.

Очкарик отводит взгляд от телевизора, осознавая свою ошибку. Пойди он домой сразу, смог бы посмотреть самые интересные моменты игры в записи, оставаясь при этом обладателем десяти долларов и приятной внешности. Теперь судьба и того, и другого неясна.

— Шутить со мной вздумал? — говорит громила, вставая со стула. Он буквально в полуметре от очкарика.

Паренек понимает, что из-за жалких десяти баксов его сейчас побьют. И это в лучшем случае. Поэтому он изображает удивление:

— Простите?

Это правильный ход. Три золотых правила афериста — все отрицать, еще раз все отрицать и снова все отрицать.

Громила уже подошел вплотную к пареньку. Тот, наверное, чувствует запах креветок в чесночном соусе, которыми ужинал громила.

— Я заплатил полтинник, а получил всего сорок баксов. Думаешь, ты тут самый умный?

Паренек бледнеет от страха. История для друзей получается не такой уж забавной. Да и шансы на рассказ за бокалом шардоне в баре тают на глазах — все ближе перспектива оказаться на больничной койке под капельницей.

— Погоди, послушай…

Слишком поздно. Громила наносит ему хук справа прямо в челюсть. Паренек невольно раскидывает руки и ударяется о барную стойку. Он выгибает спину, повиснув на стойке, как забытая официантом тряпка. Громила хватает бедного паренька одной рукой за горло и сильно его сжимает. Очки бедолаги едва держатся на одной дужке, а глаза вылезают из орбит.

— Ах ты, поганец, — хрипит громила. — Поиграться со мной вздумал? Не на того напал, дружок.

С этими словами он достает из трещащего на нем по швам пиджака пистолет и приставляет его к челюсти очкарика. Естественно, паренек не ожидал такого поворота событий, когда читал о «Торгах» в Интернете или когда тренировался перед зеркалом.

Клиенты с оружием всегда вызывают неподдельный интерес бармена. Он стоял у другого конца барной стойки и готовил коктейль, когда все это началось. Бармен — довольно молодой парень, ему чуть больше двадцати. Он, конечно, окликает громилу, но не слишком громко:

— Эй, вы что это там вытворяете?

Но говорит он это без особой решимости в голосе. Ясное дело, бар ему не принадлежит, парень просто подрабатывает здесь на полставки после занятий в университете Санта-Клары или в Стэнфорде. Бармену не хочется, чтобы во время его смены произошли беспорядки, но, с другой стороны, еще меньше ему хочется получить пулю в лоб. Будь у него выбор, пуле он бы предпочел беспорядки. Поэтому бармен поднимает руки, как будто угрожают ему, и предлагает:

— Давайте все успокоимся.

Чудесная мысль. Давайте все дружно успокоимся. А то ишь, разбуянился паренек в очках — лежит на барной стойке, задыхаясь и выпучив глаза. Если бы он успокоился и хрипел потише, все было бы просто замечательно.

Сейчас самое время мне вмешаться. Паренек совсем близко, и мне необязательно повышать голос.

— Хватит, — говорю я.

Вот в этом весь я: слишком долго выжидаю, а потом уже моих усилий недостаточно, помощь подоспевает слишком поздно. Селия — моя бывшая жена — сказала бы вам то же самое.