Афган. Территория войны

Взвод Литвинова окружили, выстрелы раздавались со всех сторон. Дома, служившие им защитой, рухнули, как рухнула и надежда на спасение. Боковая стена дома, за которой пряталась Вера, разлетелась от взрыва гранаты. Она почувствовала на себе какую-то тяжесть. Машинально оттолкнула того, кто был сверху, и выбралась из-под солдата, специально или случайно закрывшего ее своим телом. Это был ее недавний пациент – сержант Кашин. Он был мертв. Не успела она до конца понять и оценить, что сделал для нее ценой собственной жизни этот нескладный рыжий парень, как новый взрыв раздался рядом с ней.

Осколком гранаты сержанту Голубец вырвало руку прямо из плеча. Вера пыталась его перевязать, но он оттолкнул ее ногой и продолжал стрелять. Через несколько секунд она увидела, как пальцы его правой руки впились в курок, и… все. Она подползла к нему, в надежде, что он просто потерял сознание от боли. Но нет, чудес не бывает. Его рана, из которой все еще текла кровь, была несовместима с жизнью. «Когда же это кончится? Удалось ли Литвинову связаться с Чеботарем?» – с этими мыслями Вера почувствовала, что теряет сознание.

«Господи, грешные мы, Ты же милостив. Пришли нам подмогу», – шептала она вслед уходящему сознанию. Откуда ей, дочке партийного работника, а потом воспитаннице советского детдома, было знать молитвы? Новый взрыв вывел ее из оцепенения. Она взяла ватку с нашатырем, несколько раз глубоко вдохнула и, окончательно придя в себя, поползла в сторону очередного раненого бойца.

Жестокий бой длился довольно долго. Практически все были ранены. Духи атаковали, почувствовав свое преимущество и предвкушая победу. Отряд из сарая пытался вызвать огонь на себя, давая другим шанс отступить, но беда в том, что отступать было некуда. Сержант Михайлов запускал ракеты в сторону духов, собирал гранаты и оружие убитых. Закончились перевязочные средства, антибиотики, обезболивающие. Вера рвала все, что попадало под руки: рубашки, нательное белье, – резала на живую, не обращая внимания на стоны и крики людей.

«Бедные мальчики, – думала медсестра Мазанько, видя как один за другим умирали на ее руках солдаты, – никто и никогда не узнает об ужасах этого дня, о боли и агонии молодых ребят, доживающих на этой земле свои последние минуты». Какой-то странный, непрекращающийся звук в ушах – у-у-у-у-у-у-у… как гудок паровоза. Что такое? Вера попыталась вытереть пот со лба, но, когда опустила левую руку, заметила кровь. Наверное, это чужая кровь, но почему в голове гудит? Усталость и что-то еще, безразличие какое-то. Нет, не страх, страх отсутствовал напрочь. Она просто чувствовала огромную усталость и желание спать. Вот прямо здесь лечь, и чтоб ее никто не трогал.

Литвинов полз в ее направлении и тащил кого-то за собой, потом она увидела, что это был сержант Михайлов. Лейтенант что-то говорил, было видно, как двигались его губы, но она не слышала ничего, кроме рева в ушах. Сержанта ранило в грудь. «Чем его перевязать? – Вера думала с безразличием, отстраненно. – Господи, что со мной? Я никогда не была такой равнодушной. Что угодно: злость, радость, страсть, страх, только не равнодушие. Тогда что?»

Затем появился еще какой-то странный звук: то ли вьюга, то ли плачь маленького ребенка, жалостливо так, с завыванием. Еще раз подняла руку, чтоб вытереть лоб, где пот тек ручьями и закрывал глаза. Это была кровь, только теперь она поняла, что ранена, вот из-за чего гул и шум в ушах, кровь, не останавливаясь, вытекала из раны на голове, а вместе с ней уходили и последние силы.

Группа солдат, что укрывались в сарае, открыла наконец-то огонь из пулеметов и закидала противника гранатами. Под перекрестным огнем наших и моджахедов оставшиеся бойцы начали отступать в сторону кладбища. Солдаты, которые были в овраге, нашли все-таки способ как им помочь. Они обнаружили укрытие духов, ожидавших приказа вступить в бой.

После недолгой перестрелки, которую в оркестре звуков боя даже никто не заметил, наши бойцы захватили БТР моджахедов и прямо на нем подъехали к месту сражения. Противники беспрепятственно подпустили их к себе, думая, что к ним подоспела подмога. С новыми силами шурави продолжали бой до тех пор, пока не прекратилось сопротивление врагов. Все звуки стихли. Начали собирать раненых и убитых, уложили их в бронемашины. К позициям вернулись почти на рассвете.

* * *

С трудом вспоминала Вера события последующих двух дней. Операционная, анестезия, сон… и ужасная головная боль… На третий день в палате появился Володя Волков. Он пришел к ней с огромным букетом цветов, крепко прижал к себе. Вера не выдержала и тихо заплакала, отстранившись, легла на подушку. Он гладил ее по голове, как маленькую, и приговаривал:

– Ну что ты, девочка моя, не плачь, не надо. Теперь все будет хорошо. Никакой войны. Договорились? Ведь могло случиться все что угодно. Ты подумала обо мне? О нас? Неужели ты не видела, не чувствовала, как я к тебе отношусь.