Афганский караван. Земля, где едят и воюют

Наконец муж спросил: «Поведай мне, о многоуважаемый чародей, как нисходят к тебе эти поразительные откровения? Это началось само собой или ты был вынужден долго и упорно трудиться, оттачивая свои способности к восприятию сверхъестественного?»

Не заставляя себя ждать, я ответил: «Я был бы последним невежей, если бы вздумал скрывать даже столь интимные подробности своего тайного знания от такого выдающегося человека, как вы, снизошедшего до беседы со мной! Поэтому я расскажу вам все до мельчайших деталей».

Тут я вынул из рукава прочный шелковый мешок, который всегда носил с собой в скатанном виде, и развернул его перед ним. «Вот, – сказал я, – о мой господин, от чьей проницательности не укроется даже след, оставленный в полночь ногой муравья на черной скале, именно это и есть единственный виновник того чуда, свидетелем коего вы стали нынче вечером».

Он потрогал мешок, и я почувствовал, как его терзает алчность. Потом он сказал: «За обладание столь драгоценным предметом я отдал бы все на свете».

«Знайте же, о благороднейший из мужей, источающий аромат сандалового дерева, – немедленно ответил я, – что если бы я не предложил вам взять этот волшебный мешок в качестве подарка, надеясь на ваше великодушное согласие принять его как на последний знак снисходительного внимания к моей жалкой и недостойной персоне, то в наших магических кругах это было бы расценено как грубейшая неучтивость, не заслуживающая прощения».

Не помня себя от восторга, он вложил в мою сопротивляющуюся руку кошель с пятью сотнями золотых монет. Предупредив этого простака, что мешок потеряет свою чудесную силу, если использовать его чаще, нежели раз в сутки, я отправился восвояси. Напоследок я добавил, что вызванный мною джинн имеет злобный и мстительный характер, а потому его следует регулярно усмирять побоями и по возможности держать связанным.

Золотая лошадь

Когда ученики собрались на следующую лекцию, Латиф широко улыбнулся и сразу же начал свою речь:

– Сегодня, мои дорогие друзья, мы поговорим об обмане. Люди недалекие видят в нем тяжкое прегрешение и порок. Однако если вы не ограничитесь поверхностным взглядом, а вникнете в суть дела, то скоро поймете, что обман, как и простая ложь, не более чем вспомогательный инструмент для кражи. Иными словами, это вторичная форма воровства. Хотя сам по себе он и не заслуживает того, чтобы называться искусством, порой его применение бывает полезным. Он может даже осыпать вас золотым дождем, причем без всяких неприятных последствий.

Я подкреплю свои слова примером из собственной практики. Как-то раз мы вместе с другим вором прибыли в некий городок и поселились в караван-сарае. Я надеялся найти там богатый улов, но вскоре меня постигло разочарование. Отправившись на базар за съестными припасами, мой друг вернулся с нежданным сообщением: оказывается, весь городок уже знает о том, что в их гостинице остановился прославленный Латиф-вор.

Я спросил у товарища, как он сумел это выяснить.

«Это было несложно, – ответил он. – Не успел я зайти в лавку, как ее хозяин заявил мне, что я путешествую с величайшим вором в мире и мне должно быть стыдно».

Это подало мне идею. Я сказал другу:

«И кем же эти почтенные купцы сочли тебя? Во всяком случае, не вором».

«Да, – отозвался он, – похоже, они все подумали, что я твой слуга. Видишь ли, на тебе ведь костюм из дорогой парчи, а на мне всего-навсего моя грубая воровская одежда».

Я велел ему пойти в лавку самого богатого купца в городе и завязать с ним разговор. Поскольку мы не могли организовать прямую кражу, я решил прибегнуть к содействию ее младшего брата – обмана.

На следующий день мой спутник нашел самого богатого купца, который страшно любил послушать диковинные рассказы о дальних странах, и стал описывать ему свою жизнь в Кашмире, где купец никогда не бывал, как, впрочем, и мой приятель, но это уже другая тема.

Потом купец заговорил обо мне примерно в том же духе, что и остальные: он выразил удивление тем, что такой приятный и порядочный человек, как его собеседник, служит у вора, пользующегося столь дурной славой.

«Ах, – сказал мой друг, – это потому, что очень уж меня привлекает его лошадь».

«Лошадь? – спросил купец. – Что же особенного может быть в лошади?»

«Мне нельзя выдавать эту тайну», – сказал вор.

Но купец принялся всячески улещивать и умасливать его, и наконец мой друг, якобы поддавшись на эти уговоры, выложил ему историю, которую мы придумали вместе.

«Латифу больше нет нужды воровать, – заявил он. – Дело в том, что он умудрился выкрасть у прежнего владельца волшебную лошадь. Она ест сено, а испражняется золотыми монетами. Вот почему Латиф так роскошно одет».

Конечно, купец пришел в большое волнение: ему сразу же захотелось заполучить эту драгоценную лошадь, но он опасался обмана. Тут и настала пора привести в действие вторую часть моего хитроумного замысла. Купец попросил моего приятеля посидеть в лавке, а сам тайком пробрался в караван-сарай, чтобы посмотреть, как я кормлю лошадь.