Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Идеи, пережившие свое время, могут долго ходить с клюкой, могут даже… еще раз, два показаться после смерти своим адептам, – но трудно для них снова завладеть жизнью и вести ее. Они не увлекают всего человека или увлекают только неполных людей. (А. И. Герцен, 9, 5, 36)

Прошедшее – не корректурный лист, а нож гильотины, после его падения многое не срастается и не все можно поправить. Оно остается, как отлитое в металле, подробное, неизменное, темное, как бронза. Люди вообще забывают только то, чего не стоит помнить или чего они не понимают. (А. И. Герцен, 9, Рассказ о семейной драме, 6, 1)

Но никто, даже и ныне, не может безнаказанно оскорблять дорогие нам предрассудки! (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 1)

Не имея ни программы, ни заданной темы, ни неминуемой развязки, растрепанная импровизация истории готова идти с каждым, каждый может вставить в нее свой стих, и, если он звучен, он останется его стихом, пока поэма не оборвется, пока прошедшее будет бродить в ее крови и памяти. Возможностей, эпизодов, открытий в ней и в природе дремлет бездна на всяком шагу. (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 5)

Только отнимая у истории всякий предназначенный путь, человек в истории делается чем-то серьезным, действительным и исполненным глубокого интереса. (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 5)

…Человечество не пойдет узким и грязным проселком, – ему надобно широкую дорогу. Для того, чтоб расчистить ее, оно ничего не пожалеет. (А. И. Герцен, 12, LVII год республики…)

Не надо слишком доверяться будущему – ни в истории, ни в природе. Не каждый зародыш достигает зрелости, не все, что живет в душе, осуществляется, хотя при других обстоятельствах все могло бы развиться. (А. И. Герцен, 16, 6)

Личность создается средой и событиями, но и события осуществляются личностями и носят на себе их печать – тут взаимодействие. (А. И. Герцен, 17, 3)

ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

А слава тех не умирает,

Кто за отечество умрет…

(Г. Р. Державин, 5)

Мила нам добра весть о нашей стороне:

Отечества и дым нам сладок и приятен.

(Г. Р. Державин, 20)

Ибо в нашем отечестве исстари положено для дворянина шпага, для стряпчего перо, а грамота для попа. (Н. И. Новиков, 2, 1772 г., 25)

К свободе Русь не подросла:

Не гни холодного стекла.

(В. В. Капнист, 9)

Нет ничего выше как быть писателем в настоящем смысле. Особенно для России. У нас писатель с гением сделал бы более Петра Великого. (В. А. Жуковский, 12)

Ах! Чужая сторона научит любить свое отечество. Поезжай удивляться иностранцам и возвратись с русским сердцем! (А. И. Тургенев, 1)

Неужели человек, любящий свое отечество, свою родину, совершенно потерял всеобщее чувство братства? Неужели физические границы так сильно отделяют его от собрата его как за горами Апеннинскими, так и за Ледовитым морем? Таков ли дух истинной философии, истинного христианства? (А. И. Тургенев, 1)

И в самой вещи, кто произвольно расстается с обычаями отцов своих, с теми утехами, которыми наслаждался он в своем детстве? (А. И. Тургенев, 2)

Что может быть приятнее, как слышать, что беспристрастный иностранец упоминает о предке твоем, рассказывая историю государства, твоего Отечества, и с такой выгодной стороны… (А. И. Тургенев, 5, 11 марта 1803 г.)

И любовь к русскому в нем – одна любовь к русскому варварству. (А. И. Тургенев, 10)

Кто бы ни указал нам на пятна – очистим их, воспользуемся.

Дурно судит о народе, не проник во все тайны рабского его положения, – может быть; но кто в этом положении, тот не вправе требовать и справедливости; тот виноват, кто терпит то, что с ним делается.

(А. И. Тургенев, 10)

Люблю Россию, люблю поэзию; но люблю и человечество, люблю истину выше всего – скорее соглашусь других обманывать , нежели самого себя, а вы не хотите других обманывать и позволяете себе самих себя обманывать, ко вреду любящих вас. (А. И. Тургенев, 20)

…Не позволено о России писать почти не по-русски и, говоря об элементах политических, коими уставилась, определилась судьба великого или, по крайней мере, огромного государства-отечества, употреблять выражения площадные, сравнения, недостойные возвышенности предмета… (А. И. Тургенев, 22)