Африка — земля парадоксов

Акуку Огвелла — преуспевающий фермер и владелец бара. Его семья расселена в нескольких мелких деревнях, разбросанных в районе Южная Ньянза на берегах озера Виктория. Родился он от одной из сорока пяти жен такого же трудолюбивого, как и он, земледельца.

— Во мне, как я понимаю, говорит голос крови, что-то, данное самим Богом. Всякий раз, вступая в очередной брак, я обнаруживал в себе что-то неизведанное, — каждая его фраза чеканна и наполнена нестандартными раздумьями.

Говорит он очень степенно, взвешенно, поочередно прихлебывая из стоящих перед ним двух бутылок то черное пиво «Гиннес», то кока-колу. Высокий, веселый, Акуку выглядит моложе своих лет. Рядом с ним на табуретах сидят три его, по-видимому, младшие жены, а за спиной высятся еще четыре избранницы сердца возрастом постарше.

— Женитьба никогда не теряла своего очарования для меня, — задумчиво произносит он и добавляет голосом, дышащим самым светлым оптимизмом, верой в будущее: — Я надеюсь жениться еще раз сто, прежде чем отойти в мир предков.

Без таких полных энтузиазма жизнелюбов, мелькает мысль, мир потускнел бы.

— Вы любите своих супруг? — невпопад спрашиваю я.

— Что вы подразумеваете под «любите»? — сурово переспрашивает Акуку Огвелла. — Что такое любовь?

Я философствую, пытаясь объяснить ему, что мы понимаем под словом «любовь», говорю, что у нас многие поэты и писатели пишут крупные полотна на эту вечно актуальную и трепещущую тему.

— Да? Приведите пример, — оживляется Огвелла.

— Да-да, что это такое? — внезапно заинтересовалась с предварительного разрешения мужа его младшая жена и мимоходом делает мне такие глазки, что я едва удерживаюсь на табурете.

Я с пафосом декламирую им на сносном английском языке несколько строк Е. Евтушенко:

Ты спрашивала шепотом:«А что потом?А что потом?»

Постель была расстелена, и ты была растеряна…

И потом другое:

Ты большая в любви.Ты смелая.Я — робею на каждом шагу.Я плохого тебе не сделаю,А хорошее вряд ли смогу…

— И это все? — недоверчиво смотрит мне в глаза моложавый старец.

— Все, — киваю я, и они оба буквально покатываются со смеху. «Что смешного они увидели в этих волнующих строках?» — обескураженно думаю я. Мне даже стало неудобно — ведь стихи лирические, а не юмористические. Впрочем, их смех я объяснил разницей восприятия между европейцами и африканцами.

— Ваш поэт, вероятно, в критический момент не принял орех кола и спасовал, но растерялся он зря. Есть вещи, которые обязан знать и делать без подобных позорящих его размышлений каждый уважающий себя мужчина, — высокомерно отрубил Акуку Огвелла.

Младшая жена с кокетливыми глазками вновь попросила у него разрешения высказать мнение и с милой улыбкой промолвила:

— В чем-то он, конечно, прав, ваш маститый гриот, поэт: вряд ли он сделает хорошее своей как первой, так и последней жене, хотя и, наверное, плохого им тоже от него ожидать не приходится.

Признаюсь, что с тех пор я уже не цитировал африканцам стихи о любви.

— Шутки в сторону, — одернул ее супруг. — Я, разумеется, понимаю, что белые подразумевают под любовью, но мы мыслим иначе. Для нас главное в браке — единство мужа и жены, привязанность и преданность, проверенные временем. Вы не представляете, как прекрасна жизнь, когда вас холят женщины.

К каждой жене Акуку Огвелла, по моим поверхностным наблюдениям, привязан по-своему и, в основном по практическим соображениям, в каждой находит что-то полезное.

— Некоторые женщины — мастерицы в приготовлении пищи, другим нет равных в уборке и штопке одежды, а третьи восхитительны в любви, — признается опытный сердцеед и сердцевед. — Мне нравится, когда они заботятся, ухаживают по очереди. Это лучше, чем изо дня в день видеть одно и то же лицо, зевать от одних и тех же избитых разговоров. Множество жен — своего рода специи к вкусно приготовленному блюду, — с чисто африканской образностью заключает он. — Мы в самом деле очень счастливы. — Он окидывает заботливым взором подруг.

Они согласно кивают:

— С ним легко. Нам выпал удачный жребий.

— Они берегут мое здоровье, — хвалит жен Акуку Огвелла. — Здесь очень важно правильно питаться. Бывает, что мы устраиваем среди жен лотерею и выбираем ту, которая будет варить мне пищу в последующие несколько лет.

— А как с любовью? Тоже бросаете жребий? — невольно вырывается у меня. Спохватившись, мысленно ругаю себя за такой промах.

— Здесь у меня другой подход. Стараюсь не обижать никого из них, поступать по справедливости, — он вроде бы великодушно прощает меня.

— И они довольны? — помимо моей воли выскакивает у меня еще один бестактный вопрос, и я опять внутренне кляну себя за оплошность.

Ему же мой грубоватый вопрос почему-то пришелся по нраву. Все-таки какая заметная разница в психологии между нами, людьми разных географических поясов.