Африканские рабы...

Подобная деятельность вела к быстрому истощению не только ресурсов слоновой кости, о чем уже сказано, но и людских ресурсов, а также к сокращению поголовья домашнего скота. Население подвергалось ограблению, на него накладывались тяжелые контрибуции, или же людям приходилось скрываться в недоступных местах. Все это вынуждало торговцев продвигаться все дальше и дальше. Их экспансия от Бахр-эль-Газаля на юг в конце концов перешла водораздел Нил — Конго. Там население азанде, учитывая его многочисленность и хорошую организацию, могло бы объединенными силами оказать серьезное сопротивление, однако междоусобные распри азанде позволили работорговцам установить здесь, как и в других местах, свое господство, пользуясь где подкупом, где оружием. Таким образом, операции торговцев рабами стали осуществляться уже за рекой Уэлде на северо-востоке нынешнего Заира^{255}.

В Дарфертите происходило то же самое, что и в Бахр-эль-Газале, но географические особенности позволяли проявлять здесь еще большую активность: вместо болот в этих местах были сухие равнины или пологие склоны, благоприятные для передвижения, что привлекло сюда разных авантюристов, жаждавших наживы. Их многочисленность, давность проникновения на эту территорию, связи с таким видным вождем азанде, как Мопои, — все это сделало область Дарфертит самой «продуктивной» по числу невольников во всем Судане. Крупные работорговцы жили не где-то вдали, а здесь же, в самой области, дававшей много рабов.

О масштабах операций говорят по-восточному пышные резиденции работорговцев. Это уже не скромные фактории («зериба»), а настоящие дворцы («дем»), включавшие в свой ансамбль даже сами рынки рабов. Путешественник Швейнфурт, посетивший эти места в 1870–1871 гг., оставил нам поразительные описания таких дворцов. Зибер, крупный работорговец, и к тому же самый влиятельный правитель в области, имел настоящий королевский двор:

«Обширные квадратные здания, — рассказывает путешественник, — окруженные высокими оградами, образуют его резиденцию. Внутри этих зданий находятся большие залы для приемов, днем и ночью охраняемые вооруженными часовыми. Перед залами располагались тоже большие комнаты, выполнявшие роль прихожих; они меблированы диванами, покрытыми коврами, и здесь посетители, провожаемые рабами в богатых одеждах, пили кофе, шербеты, курили чубуки. Присутствие львов, посаженных на крепкие цепи, еще больше придавало этим большим залам княжеский вид.

В самой удаленной комнате здания, в центре его, за широким пологом возлежал богатый работорговец. Многочисленные слуги ждали его приказаний, а несколько факихов[37] на диванах по обе стороны от полога без конца бормотали свои молитвы»^{256}

.

Продолжая свой путь, Швейнфурт прибыл затем в «дем» Бекир, резиденцию другого крупного работорговца — Курчук-Али. После долгого и утомительного пути, когда пришлось и поголодать, путешественника приняли с великолепием, показавшимся ему сказкой:

«Мне подумалось, — пишет он, — что все это внезапно пригрезилось. Угорел ли я в задымленной хижине в глубине Африки или действительно я оказался в королевском шатре, который видел перед собой? Яркий свет слепил глаза; меня окружали богато одетые рабы; одни ставили у моего ложа сверкающие бокалы, подносили различные кушанья, держали факелы и лампы. Другие, с расшитыми золотом полотенцами, протягивали дорогие блюда с лакомствами и предлагали лимонад и шербеты в разноцветных сосудах. Было ли это продолжением сна? Я протирал глаза, пил то, что мне предлагали, пробовал предметы на ощупь — все было настоящим»^{257}.