Агар. Прóклятые

(И надо заметить, у них имелись все основания надеяться увидеть плоды своих трудов собственными глазами. Технологический уровень Агара был на момент переворота достаточно высок, а цивилизация вся сосредоточена на единственном на планете материке, что способствовало дальнейшему развитию экономики и благоустройству мира. Шедареган был твёрдо уверен в том, что ему не придётся умирать с призрачной надеждой на то, что когда-нибудь далёкие потомки закончат его труды и создадут светлое будущее для своих детей; или в страхе, что не закончат и скатятся в реакцию… Увы, по словам Аиб-Ваала, такое тоже бывало.)

Сразу после революции, когда Агар узнал о событиях двух с половиной тысячелетней давности, называемых «скрытой историей», многие поначалу отказывались верить тому, что видели и слышали, настолько невероятной казалась открывшаяся правда.

Тогда Аиб-Ваал представил миру своего «Ангела Хранителя», и по телевидению была показана хроника из его памяти. Агаряне увидели Императора Архафора, увидели его сына Азргона, тогда ещё мальчика, которому по возмужанию предстояло положить начало мировой войне и ввергнуть Агар во тьму на тысячелетия, увидели Учителя, каким он был…

Понадобилось время, чтобы люди до конца осознали произошедшее. У Аиб-Ваала было время. И были средства, с помощью которых правду узнали и правде поверили.

Созданную за века церковной тирании машину пропаганды из телевидения, радио и весьма приличной по меркам развивающихся цивилизаций компьютерной сети (до революции использование последней было привилегией «благородных господ») впервые задействовали для пользы большинства.

Телепередачи и компьютерная сеть с каждым днём сообщали новые подробности «скрытой истории», публиковались секретные внутрицерковные документы, патриаршьи постановления, статистические данные… — всё новая и новая информация. Режиссёрам, журналистам, телеведущим, писателям — всей той армии профессиональных лжецов, что столетиями обслуживала тиранов-церковников, приходилось выполнять совершенно новую для них работу — говорить людям правду. И, надо сказать, они справились с задачей. Ведь у них под боком, прямо в зданиях телецентров и радиостанций разместились отряды чёрных командиров, оказавшиеся никакими не «бандами зверей в человеческом обличии» (какими их прежде выставляли эти же самые пропагандисты по указке Церкви), а честными и подлинно благородными людьми с ясным умом и не лишёнными обаяния, в руках которых было самое современное оружие, а в глазах — готовность его применять против врагов революции.

Император Аиб-Ваал чуть было не стал тогда новым богом новой религии. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать искренней народной любви к сдержавшему своё слово и возвратившемуся на Агар Учителю превратиться в культ. Аиб-Ваал не скрывал и не отрицал своей вины в появлении Церкви и последовавшей за тем тирании, он публично раскаивался и просил прощения у народа, но люди не хотели раскаяния от своего спасителя и героя. Впрочем, были и такие, кто считали историю с Учителем выдумкой и уловкой. За это мнение их, конечно, никто не преследовал, тем более что теперь вместо «Святых Догматов» у агарян была Конституция, в которой не предполагалось преследований за скептицизм. Да и сами скептики очень скоро были вынуждены изменить своё мнение… — после того как на орбите Агара появился аивлянский экспедиционный корабль. Состоялся честный и открытый контакт между двумя цивилизациями.

Эльлия было имя корабля, который оказался… женского рода.

Эльлия находилась на орбите Агара почти год. За это время десятки тысяч агарян посетили корабль. Транспортные дроны ежедневно курсировали между планетой и кораблём, перевозя всех желающих увидеть Эльлию своими глазами.

Шедареган с Жадит провели многие дни на том удивительном корабле.

То, что корабль была некогда человеком, женщиной, вызывало у Жадит, как и у большинства агарских женщин, чувство гордости за свой пол. Мужчин же это обстоятельство, наоборот, смущало. Агарское общество — за исключением бывших прóклятых, называемых теперь «хаитами» — традиционно, архаично, и оно будет оставаться таким ещё долго.