Агасфер

СВЕТКА (злобно). Жабо в трусах. (Гене, который сел в кресло.) Чё расселся-то, мерин?

ГЕНА. А чё?

СВЕТКА. В ноздрю. Иди ей помогай.

ГЕНА. Жарится еще.

СВЕТКА. Помойся тогда иди. Прёт как от козла.

ГЕНА. Успеется.

СВЕТКА. Да делай, чё хочешь… (Поворачивается к зеркалу, пудрится.)

ГЕНА (хлопнул ладонями по коленям, смотрит на Андрея). Ну чё?

АНДРЕЙ. Чё?

ГЕНА. Рассказывай.

АНДРЕЙ. Про чё?

ГЕНА. Как сидел… Про всё, короче.

СВЕТКА. Чё ты к нему прикопался? Мусор, что ли?

ГЕНА. Чё я? Просто я. Интересно…

СВЕТКА. Дуй на кухню.

ГЕНА. Жарится еще.

СВЕТКА. Порежь чё-нибудь. Давай, Котовский.

ГЕНА (встал). Я тебе говорил — не называй меня так.

СВЕТКА. Ну дак ты же Котовский у нас.

ГЕНА. Не Котовский я.

СВЕТКА. А лысый тогда почему?

ГЕНА. Я не лысый.

СВЕТКА. А какой ты? Кучерявый?

ГЕНА (пытается закрыть остатками волос плешь). Средний…

СВЕТКА.

Среднелысый или среднекучерявый?

ГЕНА. Средневолосатый.

СВЕТКА. Аааа. Ну так давай, средневолосатый, дёргай на кухню. Заманал.

Гена уходит.

Ну чё, Дюха, как тебе мой кроко? Замазка, блин, оконная. Кукарача я вся смеюсь и плачу. Прорабом еще как-то работает. Трусы по две недели не меняет. Я его щас, слава богу, на раскладушке ложу. А сама с Ленькой сплю. А то вонина несусветная. Ты Леньку-то не видел еще, да? Завтра увидишь. Мы его к бабке отвели. К свекрухе. А то ж пьянка будет. Не фиг мешаться.

Входит Гена. Ставит на стол тарелку с хлебом и трехлитровую банку с морсом.

ГЕНА. Запивон.

СВЕТКА. Без сопливых…

Гена уходит.

АНДРЕЙ. А у вас уже деньги другие какие-то, да?

СВЕТКА. Чё? А. Ну.

АНДРЕЙ. Ну, я видел…

СВЕТКА (закончила краситься, повернулась). Ну как? Шик, блеск, красота?

АНДРЕЙ. Да.

СВЕТКА. Ну дак. Я еще девочка хоть куда. Хоть по вызову работай. У меня, прикидонь, одна подруженция там пашет — четыреста за ночь. Можно жить, да? Вся уже оделась вся. Косметика только Франция чисто. Комбинации всякие, грации, труселя — всё дешевле двухсот не берёт. Можно жить, да? А у меня, блин, китай-сарай всё. Гульнуть даже не в чем. А ей-то тоже уже тридцатка вся есть уже. Да я и не корявее. Так что считай.

Шумит в туалете сливной бачок.

Появляется Батя. Застёгивает одной рукой ширинку. В другой — пульт.

БАТЯ. Селёдка ваша, ити её мать!

СВЕТКА. Чё?

БАТЯ. Протащило чё…

СВЕТКА. Это у тебя лямблии.

БАТЯ. Херамблии. Говорил же — порченая она. Нет и всё. Где там маманя-то? Садится пора. (Идёт на кухню.)

СВЕТКА. И вот, прикидонь, по четыреста за ночь, да. В месяц, если без выходных… А на коё они нужны — не мешки же таскать, правильно? Так вот в месяц это у нас, знаешь, скоко получается?

Андрей жмёт плечами.

Двенадцать косарей! Круто, да? Это если даже по два косаря на хавку и так там в месяц, десятина-то остаётся. Это за год квартиру можно даром купить, правильно?

АНДРЕЙ. Наверно…

СВЕТКА.

Не наверно, а точно. Так что считай…

Возвращается Батя. В одной руке у него три бутылки «греческого коньяка» по ноль-семь, в другой — три тарелки с закуской. Пульт перекочевал в карман рубахи.

БАТЯ (улыбается). Коньячок наш. Семидесятиградусный. Специально нагнали. На орешках кедровых стоял. (Ставит всё на стол, достаёт пульт, жмёт кнопку. На экране программа «Время».) «Время» уже. Давайте садится. (Выключает телевизор.)

СВЕТКА. Оставь. Пускай идёт, чё ты?

БАТЯ. Чё тебе?

СВЕТКА. Пускай идёт. Чё выключил-то?

БАТЯ. Не твоё дело. Свой купишь и гоняй.

СВЕТКА. Ой, заманал уже со своим телевизором. У тебя уже маразм, папик. (Идёт на кухню.)

БАТЯ. Не твоё дело. (Садится рядом с Андреем, демонстрирует пульт.) Не разбираешься в японском, случайно? А то тут, смотри, сколько кнопок еще всяких неизвестных. Боюсь нажимать даже — вдруг чё. Не разбираешь, значит?

АНДРЕЙ. Нет.

БАТЯ. Ладно. (Убрал пульт в карман, мечтательно.) Видак еще себе куплю скоро. Кассеты уже есть. Две целых. У наркоманов взял. Мамане только не говори. Я их прячу от неё. Там порнография вроде. Бабы на коробке голые.