Агасфер. В полном отрыве

…Караул проверил списки приглашенных, и, найдя в них имена Лаврова и Франсуа Бале, распахнул ворота. Тотчас появилась дежурная карета, и посетители покатили в ней по аллеям Александровского сада. Лавров, посмеиваясь про себя, искоса поглядывал на своего спутника, непроизвольно приоткрывшего рот еще на въезде.

У парадного входа в Александровский дворец карету встретил дежурный адъютант. Почтительно осведомившись об именах гостей и цели посещения, он провел их в правое крыло здания, где располагались личные апартаменты Николая II. В приемной императора Лавров едва успел удержать Бале, готового склониться в глубоком поклоне при виде вошедшего в приемную церемониймейстера[168] в парадном мундире алого сукна с обильным золотым шитьем, шепнул ему:

– Это не император, мсье Бале… Это руководитель церемониального протокола, или церемониймейстер…

– Следуйте за мной, господа! Его императорское величество соизволил принять вас в своем рабочем кабинете…

– Mon dieu! Si cette personne n'est pas français, le roi, comme il semble le vrai souverain?[169] – успел шепнуть потрясенный француз на ухо Лаврову, с восторгом оглядывая анфиладу комнат, через которые они шли.

– Calmez-vous, monsieur Bale! Vous n'avez pas vu les locaux du palais de la Grande Catherine[170], – шепнул в ответ Лавров.

Дойдя до приемной императора, церемониймейстер оглядел посетителей, снял невидимую пушинку с кителя Лаврова, глазами показал на галстук француза, хотя, на взгляд полковника, он и так выглядел симметрично и вполголоса заметил:

– Государю вопросов не задавать, на его вопросы отвечать как можно короче. Когда его императорское величество отойдет от окна, церемония считается завершенной. Кабинет покидать, не поворачиваясь к государю спиной!

Откашлявшись, церемониймейстер легко постучал в дверь кабинета императора и скрылся за ней с докладом. Едва Лавров успел перевести Бале последние наставления, как двухстворчатые двери распахнулись, и невесть откуда взявшийся адъютант сделал приглашающий жест.

Лавров и сам впервые попал в Парадный кабинет императора.

План и архитектурная отделка кабинета императора были оригинальны и своеобразны. Неожиданной для взгляда была антресоль: поднявшись на нее по деревянной лестнице, можно было рассмотреть сверху пространство всего кабинета, по площади схожего с залом. Темная цветовая гамма подчеркивала строгость и деловой характер интерьера. Массивные короткие колонны из полированного мрамора с бронзовыми накладками, потолок, облицованный красным деревом с бронзовыми скрепами, стены с деревянными панелями, мебель красного дерева – все вызывает ассоциации с корабельной каютой, что явно было определено желанием заказчика. Потолок, оконные рамы и мебель в Парадном кабинете были выполнены из красного дерева. Зеленые стекла, вставленные в верхнюю часть окон, создавали в кабинете слегка зеленоватое освещение, напоминающее отблеск морского пространства в корабельной каюте. На потолке – медные скрепы, в подражание устройству корабельных помещений. Лавров тут же припомнил, что все Романовы любили море и часто совершали прогулки на своей яхте «Штандарт».

В глубине кабинета зеленело сукна бильярдного стола – здесь император в свободную минуту иногда играл с дежурными адъютантами и родственниками.

– Здравствуйте, господа! – Император легко встал из-за рабочего стола и приблизился к вошедшим. – Здравствуйте, полковник! А с вами… Ainsi c'est notre français est le héros?[171]

– Точно так, ваше императорское величество! – отрапортовал Лавров. – Неоднократно, с риском для жизни, господин Франсуа Бале, корреспондент газеты «Фигаро», проникал в самые секретные места Японии, брал интервью у высокопоставленных офицеров японского генштаба. Его сведения, доставленные в Шанхай русскому резиденту, камергеру Павлову, переправлялись посредством шифровок и корреспонденции дипломатической почты в штабы нашей армии…

– Я помню камергера Павлова, – кивнул император. – Он, если не ошибаюсь, был нашим послом в Корее. А после вступления туда японских оккупантов перебрался в Шанхай и блестяще организовал там разведочную работу. Не так ли, полковник?

– Точно так, ваше императорское величество! А Франсуа Бале – был одними из лучших его агентов!

– Понятно, полковник… Что же нам делать с нашим героем? Я полагаю, что орден Святой Анны был бы для господина Бале в самый раз, вопрос лишь в степени этой награды… Поскольку мсье Бале человек статский, Святая Анна IV степени ему не подойдет[172]. Что ж, придется немного нарушить регламент и удостоить мсье Бале «Аннушкой» сразу третьей степени!

Не сводя взгляда с Бале, император сделал знак церемониймейстеру, и тот почтительно поднес ему знаки ордена св. Анны. Николай самолично прикрепил крест ордена к левой стороне фрака француза, а звезду ордена[173] – приложил к правой.

– Надеюсь, вы поможете нашему французскому другу прикрепить звезду, – с улыбкой попросил император Лаврова. – И не забудьте сказать о денежном приложении к этой награде, полковник!

– Слушаюсь, ваше императорское величество!