Агата Кристи. 11 дней отсутствия

Ее никогда не заботила слава. Юдифь Гарднер вспоминает, как однажды мать Макса язвительно спросила Агату, сколько еще она будет наслаждаться своей славой и богатством. Агата, обратившись к Нэн, произнесла: «Нэн, скажи ей. Скажи ей, что это ложь. Я никогда к этому не стремилась!» Это был один из тех немногих случаев, когда Юдифь видела Агату разозленной. И Нэн, и Юдифь были уверены в одном — ни о чем Агата так сильно не мечтала, как о счастливой семейной жизни с Арчи и Розалинд.

Ослабление политической и финансовой напряженности, произошедшее в конце десятилетия, позволило Агате и Максу снарядить еще одну археологическую экспедицию на Средний Восток. Перед этим Агата получила очередной чувствительный удар, когда в «Санди таймс» от 13 и 20 февраля 1949-го появилось сообщение о том, что Мэри Уэстмакотт это и есть Агата Кристи. (Ее тайна была почти раскрыта два года назад, когда Американское ведомство регистрации авторских прав прислало запрос, что желает ли Агата Кристи — чтобы на ее книгах держателем авторских прав была указана Мэри Уэстмакотт или Агата Кристи; этим и объясняется неточность допущенная ее официальным биографом в отношении даты раскрытия подлинной принадлежности авторства). На Агату, глубоко травмированную неразумным поведением Макса, известие о раскрытии ее литературного alter ego

обрушилось в самый неподходящий момент.

В марте рассерженная Агата написала своему литературному агенту Эдмонду Корку письмо из британского консульства в Багдаде с упреками в адрес его «разведывательной службы», оказавшейся неспособной предупредить сначала ее о раскрытии псевдонима. Скрепя сердце она дала согласие своим издателям на подлинную идентификацию Мэри Уэстмакотт и помещение этих данных на обложке книг. Ее решение приобрести коммерческую выгоду из раскрытия псевдонима объясняется тем, что война осложнила ее финансовое положение, сделав его хуже, чем когда-либо.

А Розалинд между тем влюбилась в адвоката по имени Энтони Хикс. Хотя в конце 1949 года они письмом сообщили Агате о предстоящей регистрации своего брака в лондонском загсе, в этом же письме они прозрачно намекнули ей, что не ожидают ее присутствия на церемонии, поскольку им сразу после нее предстоит срочно вернуться в Уэльс, чтобы «накормить собак». Агата удивила их, прибыв в назначенный день на регистрацию брака. Энтони имел вид забавного ученого, интересующегося людьми и путешествиями, но начисто чуждого каким бы то ни было амбициям, и женитьба на Розалинд казалась ему огромным счастьем.

В следующем десятилетии Агате суждено было увидеть трещины в собственном браке. Легкомысленный флирт Макса, а также проблемы с финансами послужили основными факторами того, что 1950-е годы стали трудным периодом для Агаты, а воспоминания о ее исчезновении вновь вытащили на свет.

24

Нет полей амаранта

В период 1950-х годов существовала одна женщина, которая больше, чем кто-либо другой, угрожала браку Агаты. Барбара Паркер, улыбающаяся, сорокадвухлетняя старая дева, бывшая студентка Макса, организовавшая их экспедицию в Нимруд с таким умением и веселой непринужденностью, что супруги сразу почувствовали ее незаменимость.

У Агаты вошло в привычку сочинять оды о членах экспедиции, и еще в те первые, беззаботные дни в Нимруде она, нечего не подозревая, сочинила оду о будущей любовнице своего супруга. Свою, проникнутую добрым юмором оду Агата начала так: «В благословенном Нимруде жила великомученица, святая Барбара», — и дальше воздавала дань восхищения женщине, которая, по ее словам, по собственной воле согласилась делить ответственность, питаться омлетом и быть счастливой, трудясь над отчетами с утра до поздней ночи. Макс в оде был назван «угрюмым директором», устроившим Барбаре «веселую» жизнь. В оде, сочиненной Агатой, воспевалась готовность Барбары вывозить все на своих плечах, проявляя при этом неукротимую веселость и добродушие.

Преданность, проявляемая Барбарой по отношению к работодателям, вызывала у остальных участников раскопок двойственное чувство восхищения и удивления. Более того, сочетаемая с добрым юмором, готовность брать на себя ответственность за все неполадки, случавшиеся на раскопках, сделали ее похожей на актера, играющего роль придворного шута. Но покладистый характер и собачья преданность Барбары скрывали неудовлетворенные сексуальные потребности, которые Максу вскоре и предстояло удовлетворить.

В первые годы его связи с Барбарой Агата жила в постоянном страхе, что он ее бросит. Он никогда не просил ее о разводе, и этот факт означал, что ей не придется столкнуться вновь с настырным вниманием прессы, допекавшей ее в конце 1920-х годов, но, даже несмотря на это, она постоянно чувствовала неотступный подспудный страх перед выставлением своей личной жизни на всеобщий показ. Юдифь и Грэм Гарднеры вспоминают: «Макс с помощью Барбары подверг Агату адским пыткам».