Агент Абвера

На следующее утро с восходом солнца по шоссе на запад рокотал «цундап». За рулем в плащ-палатке и фуражке с опущенным ремешком сидел Демьянов, в коляске, прикрывшись фартуком, с ППШ на груди — Скиф. В лица упруго бил прохладный ветер, рубчатые колеса уверенно пожирали километры. При выезде из Красногорска их остановили на стационарном КПП, где Демьянов предъявил именной пропуск и, набирая скорость, мотоцикл помчался дальше. Стрелка спидометра дрожала на цифре шестьдесят, под колеса катилась серая лента асфальта.

Вскоре обогнали идущую к фронту вереницу тяжело груженых полуторок, навстречу изредка гремели пустые. По обеим сторонам дороги и в полях, густо покрытых воронками, ржавела разбитая немецкая техника, змеились окопы, наносило сладковатым душком смерти. Спустя еще час миновали Волоколамск (процедура с КПП повторилась) и вырвались на оперативный простор. До горизонта засинели густые леса, в полях темнели сожженные деревеньки.

Еще через десяток километров у одного из верстовых столбов мотоцикл сбавил ход, съехал с шоссе влево и запрыгал по колдобистой, дороге. Миновав остатки разрушенной фермы с березовой, посеченной осколками рощей, нырнул в густой осинник и запетлял по тропе, идущей рядом с поросшей камышом речкой.

Через пару сотен метров впереди показался деревянный мост, на котором стояли два военных.

— Твою мать, — сбавив газ, въехал на настил Демьянов.

Один из бойцов, с петлицами сержанта и наганом в кобуре, махнул рукой — стой!

— Документы, — первый подошел к мотоциклу, второй, с карабином на плече, остался на месте.

Александр, достав пропуск, протянул:

— Я офицер связи.

Тот, внимательно прочитав, вернул и взглянул на пассажира:

— Ваш тоже.

— Это со мной, охранник.

— Ничего не знаю, — обойдя «цундап», подошел к коляске.

В ту же секунду хлопнули два выстрела (сержант, обливаясь кровью, покатился под откос), а второй, вскрикнув, через перила рухнул в реку.

Сунув дымящийся пистолет в карман, Демьянов дал газу, мотоцикл прогремел по настилу и скрылся в зеленевшем за мостом ельнике. Через километр остановился на лесной дороге.

— Давай быстро! — приказал Скифу.

— Да, опередил ты меня, — выбрался тот из коляски.

— А ППШ здесь оставь, он на мне числится. Ну, бывай, — выжав сцепление, дал газу и погнал мотоцикл дальше.

Когда маршрутник исчез в лесу, а звук мотора стих, из-под моста, чертыхаясь, выбрался сержант, это был Маклярский.

Для начала, вынув из-за пазухи, швырнул в траву лопнувший пузырь с красной тушью, а потом негромко крикнул:

— Эй, Серега, ты там как, не утоп?

— Не, — донеслось из камышей, и оттуда выбрел второй, стягивая мокрую гимнастерку.

Это был оперуполномоченный Особого отдела старший лейтенант Вихров, привлеченный к участию в операции.

— Всё разыграли как по нотам, — выкрутил из гимнастерки воду. — А вот твоей хана, — ткнул пальцем в грудь коллеги.

— Ничего, это дело наживное, — расстегнул на рукавах пуговицы начальник отделения.

Между тем Скиф быстро скользил по негустому лесу, стремясь отойти как можно дальше от места боестолкновения. На секунду остановился, вынул из кармана галифе кисет и присыпал след щепотью махорки, перемешанной с кайенским перцем[107]

.

Затянув шнурок, вернул кисет обратно, прислушиваясь к лесным шорохам, ходко пошел дальше. Спустя час вышел к лесному роднику у мшаного болотца и, посчитав, что отошел достаточно, устроил короткий привал.

Напившись студеной воды и ополоснув лицо, довольно крякнул, раздернул горловину сидора, извлек оттуда плитку шоколада, отломив, сжевав половину. Пять минут перекурил, сунул окурок под мох, вскинул мешок на плечо и так же быстро пошагал дальше.

Километров через десять с запада стала глухо доноситься канонада, лес стал гуще и непроходимей, Скиф сбавил ход. На вечерней заре вышел к небольшому озерцу, там заночевал в старом охотничьем шалаше, проснулся на восходе солнца. На завтрак сжевал кусок хлеба с тушенкой, запил озерной водой, пошагал дальше.

Начинались места, где уже шли бои. В лесу встречались разрушенные блиндажи, воронки от снарядов с бомбами, сожженная и разбитая техника. На одной из полян набрел на пять разложившихся трупов в немецкой униформе среди россыпей позеленевших гильз. К вечеру вышел к советским позициям с тыла. Укрывшись в сгоревшей на опушке самоходке[108], принялся наблюдать.

Сплошной линии обороны впереди действительно не было, велись земляные работы, голые по пояс бойцы копали траншеи. Правее самоходки со склона вниз желтела промоина, переходившая в поросший осинником и кустами овраг. За ним расстилалось заросшее бурьяном поле, а вдали туманился край леса, откуда изредка постреливал МГ-34.

«Там немцы», — услужливо выдал мозг. Скиф перевел взгляд на овраг. Траншея доходила только до его западного склона, удобное место для перехода. Если, конечно, не заминировано. В полдень туда, где копали, подъехала упряжка с полевой кухней, началась раздача пищи.