Агент Галактики

— Именно. Ты должен был бы быть ученым, молодой человек, а не солдатом. Ты в самом деле очень легко схватываешь информацию. Так вот, давление этой жидкости является произвольным столкновением молекул друг с другом и со стенками сосуда. В этой гипотетической жидкости, которую мы, к примеру, назовем Хаосом, молекулы соответствуют случаям, которые подчиняются таким же зависимостям, как и молекулы в самой обыкновенной жидкости.

— Что дальше, Андер? У нас мало времени. Сейчас придет Дауквист, проверить, чем я здесь занимать. Интересно, что там случилось?

— Ты должен быть очень осторожен, и если этого ты не поймешь, то боюсь, что все кончится для тебя плачевно.

— Дальше, дальше!

— Допустим теперь, что сначала наша жидкость поделена на несколько слоев с разными температурами…

— Они перемешиваются между собой. Энергия системы остается той же самой, но энтропия будет медленно расти.

— Это дает довольно хорошо приближенную модель строения Вселенной.

Снова кто-то постучал в дверь. Но на этот раз очень сильно. Брон не торопясь открыл, держа в руках полотенце.

В коридоре стоял Дауквист и подозрительно присматривался к нему, не скрывая злобы. Вид Брона немного успокоил его.

— Долго идешь, синкретист. Тебя уже давно ждут в навигаторской.

— Я мылся. Пыль Разрушителей очень клейкая.

Брон повернулся и опять встал под душ. Дауквист подошел к нему.

— Я подожду пока ты закончишь. Но мой тебе совет, синкретист, пошевеливайся, Лаарс ждет.

— Андер, поторопись!

— Если ты поймешь все остальное, то мы почти выиграли. Возьмем сосуд. Что произойдет, если мы подогреем или охладим какой-то слой?

— Ускорим или замедлим рост энтропии.

— А в нашем Хаосе, что может быть единственной причиной? Я уже подсказал тебе ответ.

— Действие разума.

— Точно! Происшествия, спровоцированные такими действиями, определяют неизменные локальные возмущения энтропии. Возвращаясь к нашему примеру, это действие можно сравнить с нагревом или охлаждением того или иного слоя жидкости. Есть много способов распознавания таких действий в зависимости от его напряжения. Оптически — при изменении дифракции. Акустически — при взрыве или разрушении. Физическая ударная волна или изменение давления.

— А в теоретическом Хаосе?

— Эффект, подобный действию ударной волны, расходящейся от точки, в которой произошло вмешательство какого-нибудь разума. По мере распространения этой волны напряжение уменьшается. Для наблюдателя снаружи эти факты являются только маленькими морщинками в гигантской энтропии. Формы Хаоса — это интерференция, возникающая от столкновения этих морщинок с большими волнами.

Дауквист раздраженно ходил по комнате. Он не был приучен к непослушанию, но в данном случае иного выхода не было.

Брон медленно оделся. Разговор с Андером все еще продолжался.

— А каким образом обнаруживаются эти морщинки?

— Это легче всего. Имеется аппаратура достаточно чувствительная для определения ускорения или замедления энтропии. С ее помощью довольно легко определить морщинки. Проблема начинается в момент их анализа.

Брон от удивления широко открыл рот. Он рассчитывал за несколько минут закончить разговор и получить образование специалиста по формам Хаоса. Но тянуть время больше было нельзя; Дауквист достал пистолет и молча указал на дверь.

Брон пожал плечами и сказал:

— Андер, останься. Ты говорил о причинности. Я понимаю, каким образом локализуется источник вмешательства, но как можно определить ее результат?

— Они являются противоположностью источника. И между ними нет разницы, кроме направления, в котором считывается время. Причина и следствие создают энтропийные проблески, которые легко можно локализовать и которые становятся источниками концентрически увеличивающихся ударных волн. Если удастся описать их кривизну и напряжение, то точно так же можно будет описать причину и ее следствие как во времени, так и в пространстве. Но внимание! Главная черта зависимости причины-следствия является их взаимная связь. Только такие два явления будут иметь сходные оси. Когда удается определить одну из них, то можно найти и другую.

Профессор Лаарс многое потерял из своего недавнего энтузиазма. Техники, которые разделяли его настроение в момент прибытия синкретиста, сейчас для вида занимались своей аппаратурой. Атмосфера была насыщена паникой и неуверенностью. Лаарс при виде Брона, облегченно вздохнул.

— Мистер Галтерн, это нужно как-то объяснить, — он оторвал из печатающего устройства несколько метров ленты. — Я никогда раньше не видел такой сильной волны Хаоса.

Брон взял ленту и внимательно прочитал данные. Там были линии разного цвета и почти все они были переплетены друг с другом. Далее… одна из красных линий вырывалась из этого клубка Хаоса и, переходя в логарифмическую зависимость, исчезала в бесконечности. Скорее всего, аппаратура была просто не в состоянии работать дальше. Через несколько метров линия появилась вновь, чтобы опять опуститься вниз и исчезнуть ниже бесконечного нуля.

В его голове кто-то крикнул:

— О, боже!

— Андер, что это!?

— Не знаю. Нужно знать метод, каким _э_т_о_ записано.