Агент на мягких лапах

«Возьми себя в лапы, Уинстон! – строго прошипел я себе. – Ведь ты же хотел произвести впечатление на здешних вредных коз. Но ничего не получится, если у тебя будет вид трусливого котишки! Ну-ка, Уинстон, – где твоя породистая осанка?»

Набравшись решимости, я выпрямил спину и соскочил с руки Киры – прямо под ноги другой девочке, которая тоже подходила к школе.

– Привет, Кира! Ты что, принесла в школу кошку?

– Привет, Эмилия. Нет, это собака.

– Что? – Девочка растерянно посмотрела на Киру.

– Послушай, Эмилия, я пошутила. Конечно, это кот! Посмотри на него. Уинстон вообще-то очень породистый кот.

Девочка тряхнула светлыми кудряшками:

– Кира, в школу нельзя приносить животных. У вас в России, может, и можно, а у нас в Германии нельзя, это точно!

– Что ты знаешь про Россию? – сухо возразила Кира и, снова взяв меня на руки, стала подниматься по ступенькам к двери школы. Эй, почему у нее внезапно испортилось настроение? Только что она была веселая, а теперь я просто носом чую, что она огорчилась. Очень странно. Возможно, эта Эмилия тоже принадлежала к числу коз и поэтому при виде нее Кира сразу занервничала.

Внутри школы я увидел невероятно много детей. Конечно, я этого ожидал – но чтобы такие орды!.. Там была страшная толчея, и, главное, я чуть не оглох от шума! В какой-то момент я даже испугался, что у меня лопнут мои чудесные чуткие ушки, и мне впервые пришло в голову, что моя затея, пожалуй, была не слишком разумной.

Но не успел я поразмыслить над этим, как вдруг раздался пронзительный звон. У меня даже шерстка на спине встала дыбом. Что это могло быть? Сигнал тревоги? Если да, то какая опасность нам грозила?

Кира крепче прижала меня к себе:

– Пошли, Уинстон. Сейчас начнется урок!

Она наклонилась и, вытащив из сумки пару книжек, посадила меня на образовавшееся место и осторожно застегнула молнию над моей головой. Эй! Я больше ничего не вижу! И, главное – меня больше никто не видит! Так я не произведу впечатления ни на одну козу! Я решил, что пора громко протестовать. Лаять я не мог, но когда начал шипеть и завывать, получилось тоже неплохо.

Кира чуточку приоткрыла сумку и заглянула в нее:

– Уинстон, ты же обещал хорошо себя вести! Перестань! Я посадила тебя в сумку, чтобы тебя не выгнали. На перемене я тебя снова выпущу. Обещаю!

Ладно. Ей лучше знать. В конце концов, она приходит сюда каждый день. Я прекратил бунт и закрыл глаза. Вероятно, Кира понесла меня куда-то вверх по лестнице – во всяком случае, сумка на ее плече сильно раскачивалась. Тут я обратил внимание, что стало гораздо тише – либо дети успокоились, либо просто сумка приглушала звуки.

Сумка перестала раскачиваться. Кира остановилась, потом поставила ее на пол. Я услышал звук отодвигающихся стульев. Хлопнула дверь.

– Доброе утро, седьмой «Б»! – Это был явно голос взрослой женщины.

– Доброе утро, фрау Веттштейн! – ответил дружный хор.

– Садитесь! – Снова задвигались стулья. Один стул был близко от меня – я почувствовал толчок, сумка покачнулась. Помогите! Надеюсь, Кира про меня не забыла!

– На прошлом уроке мы изучали косвенную речь и сослагательное наклонение. Кира, объясни нам, пожалуйста, когда мы используем сослагательное наклонение.

Кира откашлялась. Она нервничала, я это чувствовал.

– Например, когда представляем себе что-то невозможное или желаем этого.

– Очень хорошо. Леония, пожалуйста, приведи пример.

Шшшш, мяу! Леония

! Главная коза! Мне захотелось немедленно выпрыгнуть из сумки и задать ей жару! Но я дал честное кошачье слово, что буду прилично себя вести, поэтому снова взял себя в лапы и лишь тихонько зашипел.

– Хорошо, фрау Веттштейн. Если бы у Киры были деньги, она бы прилично одевалась. – Весь класс громко захохотал. Мяв! Уррр! Какое бесстыдство! И я не имею права вмешаться! Я был готов рвать на себе шерстку!

– Тише! Дети, успокойтесь! – рассердилась фрау Веттштейн. Бесполезно – класс захохотал еще громче. Молча сидела только Кира. Раздался громкий стук. Кажется, учительница стукнула ладонью по столу. – Леония Вейхерт, что это такое?! Чтобы я больше не слышала от тебя таких слов! Нехорошо так относиться к своим одноклассникам!

– Извините, фрау Веттштейн. Просто этот пример первым пришел мне в голову, – невинным тоном ответила подлая Леония.

– Извинись не передо мной, а перед Кирой! – потребовала учительница.

– Ой, извини меня, Кира. Я больше не буду. – По ее голосу было ясно, что она лгала. Уж чему-чему я, домашний кот, научился за эти годы, так это понимать настроение человека. К сожалению, люди часто говорят не то, что думают. Либо не говорят то, что думают. Но голос почти всегда выдает лицемера. Так что я сразу понял, что Леония еще не раз собиралась зло подшутить над Кирой.

А урок тянулся и тянулся. Я уже задремывал, как вдруг снова прозвучал пронзительный звонок. Я обрадовался, что наконец-то выберусь из этой душной сумки. И действительно, Кира расстегнула молнию: