Агент на передовой

Но вместо того, чтобы отреагировать на мою версию, Флоренс решает принять участие в утешении несчастной. Она идёт к сетке с криком «Эй, вы там, хватит!» и заявляет, что мы меняемся партнёрами: смертельный поединок, женщины против мужчин, она подаёт первой. Флоренс уже готова перейти на другую сторону, когда я касаюсь её обнажённой руки:

— Вы меня услышали? Вы согласны?

Она разворачивается и обдаёт меня ледяным взглядом.

— Мне уже остопи…ло это враньё, — одёргивает она меня громко, с горящими глазами. — Я больше не намерена врать ни ему, ни кому другому. Понятно?

Мне-то понятно, а вот понял ли Эд? Похоже, что нет, и слава богу. Перебравшись на ту сторону, она берёт Лору за руку и отправляет Эда ко мне. Мы играем эпический матч — мировые чемпионы против мировых чемпионок. Флоренс бросается за каждым воланом. В конце концов женщины, не без нашей помощи, доказывают своё превосходство, победно вскидывают ракетки и отправляются в свою раздевалку, а мы в свою.

Что-то не так с её личной жизнью? Я вспоминаю горькие слёзы, оставленные мной без внимания. Или это тот случай, который психологи Конторы изволят называть синдромом спины верблюда? В какой-то момент запретные темы становятся непосильным грузом, и ты ломаешься под этой тяжестью.

Я достаю из шкафчика свой мобильный и, выйдя в коридор, звоню Флоренс. Электронный голос сообщает, что абонент находится вне зоны действия. Пробую ещё пару раз, и всё с тем же успехом. Я возвращаюсь в раздевалку. Эд уже принял душ и сидит полуобнажённый на планчатой скамейке с наброшенным на шею полотенцем.

— Я подумал, — бурчит он, кажется, даже не заметив, что я выходил в коридор. — Если вы, конечно, не против. Может, поужинаем вместе. Бар — это не для Лоры. Посидим где-нибудь вчетвером. Я угощаю.

— Прямо сейчас?

— Ага. Если вы не против.

— С Флоренс?

— Я же сказал — вчетвером.

— А если она не может?

— Может. Я спросил.

После секундной заминки я говорю «да». При удобном случае — желательно до ужина — выясню, что за тараканы распоясались у неё в голове.

— Недалеко отсюда есть китайский ресторан «Золотая луна», — подсказываю ему. — Они работают допоздна. Можно к ним попробовать.

Только я успеваю договорить, как подаёт голос мой зашифрованный мобильник. Флоренс, наконец-то. То она перестаёт играть по правилам Конторы, а то мы уже все идём ужинать.

Пробормотав что-то про то, как я срочно понадобился Прю, я снова выхожу в коридор. Но это не Прю и не Флоренс. Звонит Илья, сегодня он наш ночной дежурный в Гавани. Сейчас мне сообщит, что подкомитет дал-таки добро на операцию «Розовый бутон». Давно пора.

Но звонит он по другому поводу.

— Нат, срочное сообщение. От вашего друга-фермера. Для Питера.

«Друг-фермер»… читай: Камертон. Русский студент в Йоркском университете, достался мне от Джайлса по наследству. «Для Питера»… читай: для меня.

— И что он пишет?

— Вы должны его навестить при первой возможности. Вы лично. Сверхсрочно.

— Это его слова?

— Если хотите, могу вам переслать.

Возвращаюсь в раздевалку. Не бином Ньютона, как сказала бы Стеф. Люди бывают разными: сегодня добрый самаритянин, завтра последний негодяй. А вот с секретным агентом всё однозначно: отказал ему в трудную минуту, и он для тебя навсегда потерян, как любил повторять мой наставник Брин Джордан. Эд по-прежнему сидит на скамейке. Колени расставлены, голова опущена. Я смотрю в мобильном телефоне расписание. Последний поезд на Йорк уходит с вокзала Кингс-Кросс через пятьдесят восемь минут.

— Эд, я с вами, но без вас, — говорю ему. — Сегодня пролетаю мимо китайской еды. Срочные дела, ничего не попишешь.

— Жаль, — говорит он, не поднимая головы.

Я иду к выходу.

— Эй, Нат!

— Да?

— Спасибо вам и Флоренс. Уже ей сказал. Для Лоры это был настоящий праздник. Жаль, что не можете пойти в ресторан.

— Мне тоже. Возьмите утку по-пекински. Её подают с оладьями и джемом. С вами всё в порядке?

Эд театрально разводит ладони и качает головой в полном унынии:

— Сказать?

— Только очень коротко.

— Европа в заднице, разве что кто-то с яйцами найдёт противоядие Трампу.

— Кто, например?

Ответа нет. Он снова погружается в тяжёлые думы, а я отправляюсь в Йорк.

Глава 9

Я поступаю достойно, отвечая на вопль о помощи, а сколько таких воплей мы, кураторы всего мира, уносим с собой в могилы! Варьируются мелодии, слова, но суть песни не меняется: я не могу так больше жить, Питер, этот стресс меня убивает, тяжесть моего предательства невыносима, любовница от меня ушла, жена мне изменяет, соседи меня подозревают, мою собаку раздавила машина, вы единственный, кто ещё может убедить меня не перерезать себе вены.

Почему мы, кураторы, всякий раз бежим на помощь? Потому что мы их должники.