Агент немецкой разведки

– Дальше я выхватил пистолет, бросился к дверям кабинета и рывком распахнул их…

– Епифанцев и Олейников тоже бросились?

– Не могу точно сказать, – подумав, произнес капитан Рыжаков. Вероятно, прокручивал в голове события трехнедельной давности.

– Товарищ капитан, я очень прошу вас припомнить: когда вы открыли дверь кабинета Хромченко, где в это время находились капитан Олейников и писарь Епифанцев?

– Да не смотрел я за ними! – едва не воскликнул помначштаба. – Все мое внимание было сосредоточено на другом…

– Понятно. Значит, вы распахнули дверь кабинета. А дальше.

– А дальше – вошел. И увидел… мертвого Хромченко.

– Вы еще что-то сказали при этом, – напомнил капитану Ивашов.

– Да. Сказал, что лучше фашистскую пулю получить в бою, чем вот так по глупости погибнуть.

– Вы подходили к трупу? – спросил Егор.

– Так, чтобы совсем близко – нет.

– И Епифанцев не подходил?

– Не подходил. Вообще никто не подходил…

– И ничего не трогали?

– Вы что, младший лейтенант, совсем за дураков нас держите?! – возмущенно воскликнул Рыжаков.

– Я не совсем понял про дураков…

– Когда… случается подобное, нельзя ни подходить к телу, ни что-либо трогать до появления… военной прокуратуры, следователей. Вот они разрешат, тогда и труп можно убрать. Это же не во время боевых действий произо-шло, а в штабе полка! Вам ли этого не знать, товарищ оперуполномоченный контрразведки «СМЕРШ»?!

– Да, – согласился Ивашов. – Это обязательное условие во время проведения следствия. Особенно, когда происходят убийства, – добавил он и мельком глянул на капитана Рыжакова. Но на того слово «убийство» не произвело никакого впечатления. – Вот только с чего вы тогда решили, что Хромченко мертв? Вы же не касались трупа?

– Думаете, я за время войны не видел убитых пулями? – усмехнулся капитан.

– Значит, у вас нет сомнений, что… гибель старшего лейтенанта Хромченко произошла в результате… несчастного случая?

– К такому выводу пришли следователь «СМЕРШа» дивизии и военный прокурор.

– И вы с ними согласны?

– А почему я должен быть с ними не согласен? – удивленно поднял брови помначштаба. – Я таких вещей не решаю.

– Насколько мне известно, у следствия имелась еще версия о самоубийстве старшего лейтенанта Хромченко, – осторожно произнес Егор.

– Для самоубийства должны иметься веские причины, – вполне резонно изрек капитан. – А какие причины могли быть у Василия Ивановича?

– Да, какие?

– Да, по-моему, никаких. И еще: выстрел произведен в глаз. Мне кажется, стреляться удобнее в висок или в сердце…

– Вы, наверное, правы, – согласился Ивашов. – Для самоубийства должны иметься веские причины… А что вообще за человек был Василий Иванович Хромченко?

– Ну, в друзьях мы с ним не были. Он вообще, похоже, ни с кем не был в дружеских отношениях. Должность у него такая. А насчет его качеств… – Рыжаков чуть задумался. – Дельный был мужик. Обстоятельный. И дело свое знал хорошо…

– Понятно, – изрек Егор. – У вас есть еще что-нибудь сообщить по этому делу?

– Нет, – ответил помначштаба.

– Тогда я больше вас не задерживаю…

Вызвав из коридора сержанта Масленникова, Ивашов приказал позвать к нему на допрос капитана Величко. Помощника начальника штаба полка по разведке на месте не оказалось, и на допрос был приглашен помначштаба по тылу старший лейтенант Шевчук.

– Присаживайтесь, – указал на стул против себя младший лейтенант. – Я уполномочен провести следствие по факту гибели старшего лейтенанта Хромченко.

– Так проводилось уже, – немного удивленно посмотрел на него помначштаба по тылу.

– Возникли новые обстоятельства. Так что советую вам собраться и отвечать на мои вопросы четко и по существу.

Шевчук на это промолчал.

– Скажите, товарищ старший лейтенант, – начал официальным тоном Ивашов, – в каких отношениях вы были со старшим лейтенантом Хромченко Василием Ивановичем?

– В обыкновенных, как и со всеми, – продолжал пребывать в некотором удивлении помначштаба по тылу.

– Что значит, в обыкновенных?

– Это значит – не дружили и не ссорились. Чего нам делить-то? – ответил Шевчук. – Хромченко для меня был просто одним из офицеров полка.

– А у Хромченко были какие-нибудь конфликты с другими офицерами или, может, с солдатами? – задал новый вопрос Егор Ивашов.

– Я не знаю, – после недолгого молчания ответил Шевчук. – Конфликтовать с Хромченко было себе дороже…

– То есть? – не понял младший лейтенант.

– О покойнике либо хорошо, либо ничего. Поскольку ничего хорошего о старшем лейтенанте Хромченко я сказать не могу, то выбираю «ничего».

– Выходит, не нравился вам начальник отдела контрразведки «СМЕРШ»? – Егор бросил острый взгляд на помощника начальника штаба по тылу.

– Он не женщина, чтобы кому-нибудь нравиться или не нравиться… – чуть усмехнулся Шевчук. – В полку Хромченко никому не подчинялся, мог вызвать к себе любого из офицеров, и приходилось бросать дела и идти к нему в отдел отвечать на вопросы. От этого не все были в восторге, знаете ли…

– В том числе и вы?

– В том числе и я. А почему вы спрашиваете про возможные конфликты Хромченко с офицерами полка? Полагаете, что его убили?