Агент немецкой разведки

– А почему папку с делом на капитана Олейникова лишь спрятали, а не уничтожили? – спросил Георгий Фомич.

– Я тоже задавал себе этот вопрос, – озабоченно проговорил Ивашов.

– И что?

– Точного ответа пока не вижу.

– Ясно… А этот писарь Епифанцев арестован? – нахмурил брови майор. – Вы допросили его?

– Никак нет, – ответил Егор.

– Почему? Оснований у тебя имелось предостаточно.

– Рядовой Епифанцев в настоящее время мертв.

– Мертв? – переспросил майор Стрельцов. – Как это случилось?

– Его кто-то заманил на чердак Дома культуры, где расположен штаб полка, оглушил, а потом выбросил через окно. Писарь Епифанцев сам мне об этом рассказал… И это были его последние слова. Надо полагать, человек, который заманил писаря на чердак, был хорошо знаком Епифанцеву…

– И кто это?

– Он не успел сказать. Умер.

– Значит, еще одно убийство? – озадаченно произнес майор.

– Так точно. И это убийство косвенно подтверждает мою версию о том, что старшего лейтенанта Хромченко тоже убили, – уверенно произнес Ивашов.

– Согласен. – Георгий Фомич немного по-думал. – Получается, что писарь Епифанцев ни в чем не замешан, но, возможно, стал опасен, поскольку мог что-то или кого-то увидеть сразу после выстрела в кабинете Хромченко, о чем и мог сообщить на допросе… А как же портфель в его руках?

– Портфель в руках писаря Епифанцева был со слов старшего лейтенанта Шевчука. Он прибежал на выстрел, когда в кабинете уже были писарь и несколько штабных офицеров, – пояснил Егор. – А вот по показаниям помощника начальника штаба по личному составу капитана Олейникова, портфель Епифанцеву, перед тем как выхватить пистолет и раскрыть дверь в кабинет Хромченко, передал капитан Рыжаков, помначштаба по оперативной работе.

– А вы Рыжакова допрашивали? Он что говорит? – спросил Стрельцов.

– Капитан Рыжаков никакого портфеля ни у кого не видел. Или попросту не заметил. Сам он, по его словам, тоже был без портфеля…

– Это что же получается… Кто-то из них, капитан Олейников или капитан Рыжаков, врет?

– Получается, что так, – подтвердил Ивашов. – И кто врет, мог прояснить писарь Епифанцев. Вот поэтому его и убили…

– Теперь становится понятной смерть Епифанцева.

– А вот мне пока не совсем, товарищ майор, – осторожно произнес Егор.

– Поясни! – потребовал Георгий Фомич.

– То, что писарь ни в чем не замешан, и его убили, чтобы он не рассказал чего лишнего, – это одна версия. Но есть еще и другая…

– Ну-ка, ну-ка…

– Возможно, писаря Епифанцева, как исполнителя, сделавшего свое дело и ставшего ненужным, устранил за ненадобностью резидент абвера, окопавшийся в штабе нашего полка…

После этих слов майор Стрельцов вскинул голову и какое-то время молча смотрел на Ивашова, потом произнес:

– Эко ты рьяно взялся за службу, младший лейтенант. Уже и резидент у тебя в полковом штабе окопался. А ты, случаем, не карьерист?

– Никак нет, товарищ майор. То, что агент разведки немцев проник на офицерскую должность в штаб полка, на то у меня имеются показания рядового третьего батальона Зеленчука. Один из новобранцев по фамилии Осипенко признал в нем бывшего полицая харьковского села Зачепиловка Тараса Коноваленко. При допросе Зеленчук-Коноваленко признался, что был завербован на службу в немецкой разведке начальником местной полиции Скляром. Тот пригрозил Коноваленко, что сдаст его немцам как бывшего комсомольского секретаря, а немцы, мол, его за это расстреляют. Коноваленко, опасаясь такого расклада, согласился. Сначала сделался полицаем, а потом, после вербовки, прошел обучение на краткосрочных курсах при абвергруппе-206, получил документы на имя Зеленчука и был переправлен через линию фронта в качестве мобилизованного. Так бывший полицай попал в третий батальон 520-го полка, где и был опознан рядовым Осипенко.

– Какое задание получил от немцев этот Зеленчук-Коноваленко? – спросил Стрельцов.

– Служить в полку, – просто ответил Егор. – А когда наступит надобность в нем, с ним свяжется резидент.

– Тот самый, который окопался в штабе вашего полка? – со скрытой иронией посмотрел на него майор.

– Так точно, – внутренне усмехнулся Ивашов. – Зеленчук-Коноваленко назвал пароль и отзыв и сказал, что в лицо он резидента не знает, но ему известно, что это кто-то из офицеров штаба.

– И что дальше?

– Я его отпустил в расположение батальона. Конечно, оставив под наблюдением своего агента-осведомителя.

– Думаешь, перевербовал его? Надеешься через него все же выйти на резидента?

– Надеюсь, товарищ майор.

Какое-то время Стрельцов молчал. По его лицу было совершенно непонятно, осуждает он решение младшего лейтенанта или поддерживает его. Наконец он как бы нехотя произнес:

– Я считаю, что ты поступил правильно. Но ты сильно рискуешь. А что, если он сбежит?

– А как иначе узнать, кто засел в нашем штабе?

Майор снова задумался, а потом сказал:

– Давай так. Перед тем как начать операцию по поимке вражеского агента и отпустить в расположение батальона этого Зеленчука-Коноваленко, ты доложился мне. И посоветовался со мной. А я дал «добро» на все твои действия.