Агент Низа

— Именно. Мартинес видел его всего секунду, но совершенно уверен, что синьор Дьябло — дьявол, правда, еще неопытный и юный…

Секретарши внесли кофе и пирожные. В кулуарах конторы еще не ощущалось того беспокойства, которое уже начало охватывать специализированные агентства и отделы анализа.

— Итак, план на ближайшие часы у нас есть, — сказал Лысый, — теперь надо бы подумать, куда синьор Дьябло направляет стопы свои?

— Я почти уверен, что на север, — заметил шеф. — У него практически не осталось выбора. — Здесь костлявый палец прошелся до самого края карты, далеко за полярный круг, где даже с пластикового макета несло холодом, вечной мерзлотой и белыми медведями. Некоторое время палец блуждал по бездорожьям тундры, наконец остановился на маленькой черной точечке.

— Ледяной Замок, — прочитал Альбинос. — Брр!..

— А потом, думаю, он вернется в Париж. Послышался звук арфы. Седой быстро распрощался с сотрудниками. Его призывало на доклад вышевитающее начальство.

Пейзаж был неприятный, как похмелье на рассвете, и тоскливый, как похороны старой девы. Бесконечная плоская тундра, однообразная, безнадежно нечеловеческая. В этом пространстве даже рахитичная березка, осмелившаяся уцепиться за тонкий слой изредка отогревавшейся почвы, могла сойти за дерево-героя. Даже в пору, которую юмористы-эскимосы именуют теплой, жизнь развивалась лишь в прикрытых ложбинках, не зная, доживет ли до завтра, тем более, что из свинцовых туч то и дело предостерегающе сыпался снег. Чем дальше к северу, тем просторнее становились снега, предвещая приближение области вечных льдов. Дул пронизывающий холодный ветер, хоть в минуты прояснений столбик ртути опасливо выглядывал чуть-чуть выше нуля.

Трое мужчин, укрытых в выдолбленной в земле яме, укутанных в толстые шубы, наблюдали с помощью ноктовизора за пустынной дорогой — трактом тяжелых северных тракторов, единственных механических животных, забиравшихся в эти края. Если таинственный сеньор Дьябло решился нанести визит сатанинскому Оксфорду, то это был для него единственный путь. Случайно они выбрали отличное место для засады. Ибо никто, кроме группки сотрудников секретных служб Добра, которые подкинули эту работенку местным властям, не знал, что именно здесь дорога пересекает прямоугольник освященной земли площадью в несколько сотен квадратных метров (некогда здесь было кладбище бонитов), то есть земли, на которой неосатану можно взять голыми руками, словно бритого ежа.

Разумеется, трое служащих Полярной стражи не знали, кого они подкарауливают, равно как не могли даже предполагать, что под вывеской «Геолого-метеорологическая станция» скрывается Всемирная школа призраков, упырей и вообще, кошмариков. Чтобы еще более расширить представление о их неведении, добавим, что перемерзшие перехватчики не имели понятия еще о двух фундаментальных вопросах. Во-первых, Ревизор Низа мог в лучшем случае явиться только через четыре дня, к тому же при условии что: а) он успел бы на отлетающий раз в неделю самолет; б) за пятнадцать минут пересел бы в поезд, который, учитывая его перманентные опоздания, добрался бы до конечной станции через три дня, и, наконец, в) хоть один из пригодных для найма полярных тракторов оказался бы пригодным к употреблению. Во-вторых, Мефф, которому на всю операцию было отпущено всего двадцать четыре часа, в данный момент находился в ста милях к северу, уже за пределами материкового ледника, неподалеку от Ледяного Замка.

Как это получилось? Достаточно вспомнить финансовые возможности нашего героя. В 11:25, нежно простившись с Русалкой, он уже был в самолете, направлявшемся на север, и, совершив две пересадки, к вечеру добрался до авиабазы, обслуживающей китобоев. Тут же с нее вылетел, а около четырех часов утра уже высадился почти на самом темечке глобуса, на ледяном поле в двадцати милях от побережья и в двадцати пяти от Станции имени Счастливых эскимосов. Ближе самолет не желал садиться ни за какие коврижки, с упорством маньяка держась за пределами территориальных вод.

У Фаусона были при себе реактивные сани, чудесная штука, все чаще используемая туристами приполярных районов, и запас топлива на пятьдесят миль. Был у него и парус, позволяющий перемещаться, если по какой-то причине исчерпается горючее, но о подобной ситуации он предпочитал не думать.

Уже час, как Фаусон был в пути. Сани летели, почти не касаясь льда. Стороной перемещалась панорама побережья, образованная лбом огромного, высотой в несколько десятков метров ледника. Время от времени встречалась свободная ото льда вода. Дул резкий ветер и в неплотно закрывающуюся кабину проникал чувствительный холод, тем более ощутимый для человека, прибывающего прямо из тропиков.