Агент Низа

— Он уже в Париже. До Нью-Йорка его сопровождал карлик (в нашей картотеке числящийся как VX-128, очень опасный тип). Потом они расстались.

— Что с карликом?

— Эти растяпы потеряли его. Но синьор Дьябло под постоянным наблюдением. Кажется, он связывался по телефону с отелем «Парадиз».

— О, это новость! И что же дальше?

— Отель тоже под неусыпным надзором. К сожалению, нет никакой возможности зайти туда. Формально не совершено никакого преступления. Кроме того, Мэрион и Фаусон не должны пострадать. Такова система. Ничего не попишешь.

— Надо организовать им бегство.

— Я бы еще подождал. Отец Мартинес просил девушку не говорить нареченному об их разговоре. Он также дал ей телефон Сюрте. [39]

— Рискованная игра!

— Но мы не можем ее прерывать, пока не узнаем, что они задумали на самом деле. Что передал Борута перед своей дематериализацией, зачем синьор Дьябло посетил всех дьявольских недобитков, после чего эти адские активисты покинули свои укрытия и все как один законспирировались в совершенно новых местах? Что за этим кроется?..

— Интуиционалисты предупреждают: Через четыре дня Земля вступит в опасное расположение светил. Только выдержка может нас спасти.

Продолжение записок Мэрион

«Священник оказался типом, что надо! Дал мне медальончик, который должен спасти Меффа от всего злого.

— Если ваш жених будет все время держать его при себе, никакая злая сила не смажет до него добраться, разве что… Разве что он сам совершит смертный грех. Но надейся на лучшее, дочь моя…

Конечно, о нашем разговоре я перед Меффом не отчитывалась. О медальоне сказала, что купила его около Нотр-Дам. Он надел его на шею и, надо сказать, сразу же настроение его улучшилось. Может, не настолько, чтобы очень уж разговориться о своих хлопотах, но достаточно, чтобы предложить вместе поужинать в городе. Смешной парень. Хороший ваятель мог бы из него вылепить ангела, а плохой… Он страшно мягок внутренне. Хотя у меня явная слабость к таким существам…»

Борясь со своими мыслями, Анита прошла еще метров триста, прежде чем внутренний голос совести, не взирая ни на что, велел ей вернуться. Не без причин сестра Имельда считала постоялицу обители самой порядочной девушкой под крышами Нового Вавилона. Анита любила животных, дружила с голубями, разговаривала с бездомными кошками и даже к неживым предметам относилась глубоко по-дружески. Когда она отворяла двери, казалось, входят солнце и добро. Сокровище, а не девушка, и вдобавок совершенно, во всяком случае, пока что, не интересуется мужчинами. Иногда, правда, ее провожал какой-то коллега, но она держала его на почтительном расстоянии. Впрочем, жилая часть обители была ограждена плотной стеной. У сестры Имельды были серьезные основания надеяться, что после окончания занятий орден приобретет полноценную послушницу. Хотя Гавранкова предупреждала, что пока еще не чувствует призвания.

Возвращаясь к кафе, она все время ускоряла шаги и на террасу почти вбежала. Столик был пуст. На пепельнице еще дымилась сигарета. Она невольно посмотрела на нишу в стене. От антипатичного южанина — ни следа.

— Скажите, эта пара давно ушла? — спросила она кельнера.

— Только что. Франсуа вызвал для них такси. Достаточно было нескольких слов со швейцаром.

— Я немного замешкался, потому что рейс дальний. К тому же ночной. Отель «Парадиз»…

— А не можете ли вы и мне вызвать такси?

Он кивнул. А когда она уходила, он с горечью подумал, что мир бывает иногда несправедлив, если такая прелестная и свежая девушка теряет голову ради этакого типчика, к тому же, вероятно, женатого.

Записки Мэрион обрываются на описании позднего утра. Потом у нее уже не было случая вести их. Время текло вполне приятно. Лесор впервые после долгого молчания расслабился и играл Меффа Фаусона столь убедительно, что лучше не сделал бы и сам неосатана. К тому же черные, вроде бы, ослабили наблюдение. Пьяные с самого утра — скверная привычка, приобретенная за долгую службу у Боруты, который был перенасыщен всеми недостатками жителя Центральной Европы, — они совершенно не интересовались ни актером, ни Мэрион. Из их комнаты долетали только смех и звуки, свидетельствующие об интенсивнейшем общении. Два человека могли выскользнуть из пансионата совершенно незаметно. «Опеля» тоже — любопытное обстоятельство — не было на обычном месте.