Агент президента

Ещё некоторое время фюрер говорил об искусстве и об усилиях, которые он предпринимает, чтобы привить здоровые вкусы в Фатерланде. Свои вкусы он не защищал, а просто устанавливал. В течение пяти лет никто не отважился оспаривать его авторитет в этой области, так что всё выглядело естественно, а он считал этот вопрос закрытым. Искусство должно внушать людям здоровые нацистские идеалы. За искусство отвечал Департамент Образования и Пропаганды, возглавляемый доктором Юппхеном. Даже тот факт, что Юппхен лежал сейчас с подбитым глазом, не лишал силы его принципы, ни останавливал работу по их внушению. В то утро фюрер принял своего старого и дорогого друга Магду и довёл до её сведения в ясных выражениях приказ, что не должно было быть никакого развода и тем более скандала в Parteileitung. Как только Йокль, так фюрер назвал маленького доктора на языке его Рейнской области, встанет с постели он снова будет вызван в присутствие и тоже получит приказ. Он будет жить со своей женой, демонстрируя внешнее дружелюбие. Он будет раздавать роли молодым актрисам по их достоинствам, не требуя с них другой платы. В противном случае фюрер применит к Йоклю нацистский закон, требующий стерилизации всех лиц, имеющих наследственные физические дефекты, включающие косолапость.

Конечно, Гитлер своим гостям ничего об этом не рассказал. То была Хильде, которая рассказала Ланни об этом на их следующей встрече. Может быть, что деталь, касающаяся стерилизации, была добавлена самой Хильде, или человеком, который принёс ей эту вкусную новость. Не только в Нацилэнде великие и знаменитые становятся предметом для сплетен, всё это имеет тенденцию к росту, как рыба, которой удалось убежать от рыболова.

Адольф Гитлер никогда не забывал того, что имело значение для его дела, и он вспомнил, что на своей последней встрече он поручил сыну владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт

сообщить французскому народу о его дружественных намерениях по отношению к французам. Теперь он с удовольствием слушал, как посетитель рассказывал, как он и его друг Эмили Чэттерсворт помогли Курту Мейснеру встретиться с лицами, которые в социальном и финансовом отношении занимают видное место в Париже, и как они все трое помогли распространить послание Германии о мире на земле и её доброй воли. И, конечно, для Гитлера было важно понять движение Кагуляров, насколько сильным оно было и свою возможность положиться на него. И здесь находился человек, который был, по-видимому, в самом центре этого движения.

Ланни говорил свободно, и Ади слушал внимательно. Он доверял полностью только немногим людям, но он должен верить многим, но определить насколько в каждом отдельном случае, было первой обязанностью человека дела, искателя власти. Когда этот благовидный американец посещал его в прошлый раз, его богатая жена была в восторге для национал-социализма. Тогда её муж был сдержан и уклончив. Теперь он изменился, и объяснил это, потому что увидел замечательную работу фюрера. И это было в порядке вещей. Многие люди были убеждены этим методом, и не все из них были карьеристами и шкурниками. Некоторые из них были идеалистами. Тип, к которому Ади причислял себя. Благодаря своему социальному положению этот зарубежный плейбой среднего возраста может добиться многого без каких-либо особых усилий. В эти дни сложной организации инженер, который разбирается в хитроумной машине, может простым нажатием кнопки добиться большего, чем тысяча рабочих своим трудом и потом. Фюрер нацистов искал таких социальных инженеров, и, слушая Ланни Бэдда, он думал, во-первых: "Реально ли это?" и, во-вторых: "Как я могу его запрячь и заставить его работать?"

III

Ланни говорил о французских государственных деятелях, их доходах, связях, их финансовой и журналистской поддержке, их любовницах и других слабых сторонах. Он рассказал о людях на вершине денежного мира Парижа, о приближенных лицах двухсот семей. Он поведал о бароне Шнейдере, и о той неопределенности, терзающей душу оружейного короля, который не мог выбрать, то ли сотрудничать с Гитлером, то ли готовиться сразиться с ним. Это забавляло фюрера, и он потирал руки и хлопал себя по бедрам, что говорило о его удовольствии.

Затем Ланни приступил к своему рассказу о де Брюинах и том, как он получил известие об их аресте, и искал убежище в доме графа Герценберга. Это была отличная история, и Ади захлёбывался от восторга, отказавшись от той сдержанности, которой безуспешно пытался научиться. Его Высокородие был одним из тех высокомерных юнкеров, с которыми теперь смиренный армейский ефрейтор должен был сражаться и подчинить своей воле. Никто из тех владельцев крупных поместий, сохранивших свою землю и свои привилегии во всех войнах и революциях, не мог испытывать доверие к человеку, который в молодости спал среди бродяг. Они в глубине души его ненавидели, но терпели его, как демагога и властителя дум толпы, которого можно использовать для достижения своих целей в нужный момент.