Агентство «БМВ»

Серебряков, признаться, меньше всего в этот момент думал о современных направлениях в музыке и о воздействии аккордов тяжелого рока на потенцию у гомосексуалистов. Как человек дотошный, он не только получил нужную ему информацию, но еще и перепроверил ее. Правда, один вопрос по-прежнему не давал ему покоя.

Как он выглядит-то — квартирант этот? — поинтересовался он, поднимаясь на ноги. — Высокий ли, маленького роста, может быть, на ногу припадает? И уж если на то пошло — может быть, вы скажете мне, как его зовут?

Старушенция, смекнув, что разговор подходит к концу, разом потеряла к собеседнику былой интерес. Поджав губы и оглядев Серебрякова не слишком любезным взглядом, она буркнула:

Как выглядит, как выглядит? Как все сейчас модные молодые люди выглядят. В обжимсах ходит, в курточке короткой, что только до пупа и достает, ботинки носит на толстой подошве, которые раньше «говнодавами» называли — такой же, как все, в общем… — Тут старушка вспомнила про конфету, которой оделил ее незнакомец, и решила сменить гнев на милость. — Сережа его зовут, а вот отчество у него какое-то трудное, нерусское, значит, отчество — то ли Генрихович, то ли еще как-то — я не запомнила…

Старушка хотела сказать еще что-то, но, когда она повернулась к своему собеседнику, выяснилось, что того уже и след простыл. Тимофей Серебряков в сером потертом пальто буквально растворился в прозрачном воздухе, в котором уже чувствовались ароматы надвигавшейся весны.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

И не уговаривай меня — тоже, нашла дурочку с переулочка. — Марина закусила губу и злыми глазами посмотрела на Капустинскую. — Желаешь, чтобы я тесты на «педерастичность» проводила? А вот это ты видела?

Перед Валечкиным взглядом во всей красе предстал самый обыкновенный кукиш, который, правда, в связи с тем, что пальцы у Маринки были на диво тонки и длинны, имел весьма изящную форму.

Сидевший на кухне на табурете Борис от смеха чуть не скатился на пол, и поскольку его хохот заглушил все остальные звуки, женщины вынуждены были на время прекратить перебранку. Тем не менее, как только Боря чуть приутих, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и продолжить веселье, обмен любезностями между сотрудницами частного агентства «БМВ» возобновился.

Ты чей это хлеб ешь, шалава? — гаркнула временами чуждая особой душевной тонкости Валентина. — Нет, ты подумай только, — повернула она красное, как помидор, лицо к трясущемуся в беззвучном смехе Борису, — эта клюшка получает у меня все равно что академик, а как до дела доходит — рожу начинает кривить — не хочу, дескать! Да за это убивать надо.

Борис вскинул вверх свою состоявшую сплошь из углов физиономию и с иронией в голосе поинтересовался:

Валюш, а Валюш, а ты знаешь, сколько сейчас академик зарабатывает?

Валентина была остановлена в момент наивысшего полета злобы, но, поскольку тема показалась ей занимательной — было бы в случае чего чем уязвить Маринку, — сбросила пар и на фистуле выкрикнула вопрос:

Ну и сколько же, Боряшка-всезнашка?

Боря пожевал губами и, мрачно глядя на Капустинскую, произнес:

Полторы тысячи рублей, мэм, — и ни центом больше.

Валентина замолчала, как будто ей накинули на горло удавку. Через некоторое время, правда, она снова обрела дар речи и спросила:

А ты часом не врешь?

Сразу видно, что ты не из семьи академика, — хохотнул Борис, полагая, что теперь он уже наверняка успокоил Валентину.

Ничуть не бывало. Выставив вперед ногу, она обратила пылающий гневом взор на Летову и продолжила свою обличительную речь:

Это что же в таком случае получается? Что я плачу тебе столько, сколько пять академиков огребают? Неблагодарная ты дрянь!

Ну и пускай твои академики проверяют Игоря Кортнева на «голубизну», — вспыхнула Летова, — все пятеро. А я — не буду.

Дура! — коротко резюмировала Валентина, после чего плюхнулась на табуретку и некоторое время сидела, переводя дух. Над частным агентством «БМВ» нависал дух розни и братоубийственной войны, что, как известно, всегда чревато крахом.

В этот момент бразды правления в свои руки забрал Борис.

Что, бабенгаген, поругались? Очень хорошо. Как говорится, выпустили пар. Теперь умнее будете. Что бы там ни говорила Валентина, тебе, Маринад, надо идти на встречу с Кортневым. — Борис налил себе кофе из большого пузатого кофейника Валентины, добавил сахару и глотнул. Заметив, что Марина снова взвилась, Борис встал, положил тяжелую ладонь ей на плечо и заставил ее усесться за стол — вместе со всеми.

В кухне установилось протяженное молчание. Потом голос подала Летова. На этот раз, правда, он звучал не так воинственно, как прежде, а, пожалуй, даже чуточку жалобно.