Агентство «БМВ»

— Вот она, суконка! — воскликнул быстроглазый Шнелль, тыча пальцем в тонированное стекло. — Третья слева, среди таких же, как она, крыс. Даже цвета в ней никакого — будто ее пылью обсыпали.

— Заткни фонтан, Шнелль, — скомандовал Мамонов. — Трогай-ка лучше потихоньку вслед за этими канцелярскими швабрами. Надо подумать, как от тереть нашу дамочку в сторону от этой тёплой компании.

Шнелль, пропустив оживленно переговаривавшихся женщин вперед, оперся локтем о руль и повернулся к Мамонову.

— Черта лысого она ототрется, Мамоныч. У этих телок сейчас базару про дым да про бомбу — до утра молоть языками не устанут!

— Вот блин! — в сердцах сказал Мамонов и сплюнул. — А ведь ты прав. Но все равно — трогай, езжай себе помаленьку.

Между тем женщины, чтобы сократить себе путь до метро, свернули с оживленной улицы в переулок, где пешеходов в это время дня было немного.

— Слышь, Мамоныч, — затараторил возбужденным голосом Шнелль. — Давай её прямо сейчас возьмем, а? Нет, правда, чего тянуть? У тебя пушка есть? У меня имеется. Выскочим, стволы наставим — она и пикнуть не успеет, как у нас в машине окажется. А подруженции её так и останутся на улице с открытыми варежками стоять. Голосить потом начнут, когда мы отъедем…

Мамонов обдумал предложение Шнелля. Риск, конечно, был: увозить насильно женщину в разгар дня — да еще в двух шагах от оцепления ОМОНа — дело нешуточное. За это Черкасов не похвалит. Но если они со Шнеллем упустят деканатскую даму, Черкасов их тоже по головке не погладит.

Мамонов хлопнул Шнелля по плечу.

— Что ж, попробуем. Доставай пушку. — Мамонов полез в бардачок, вынул оттуда зеркальные солнечные очки и, хотя в небе вместо солнца стояло какое-то светло-серое марево, водрузил их на нос. С отвращением он достал из тайника под сиденьем не большой пистолет «Вальтер». «Сукин кот» терпеть не мог оружия и испытывал к нему какую-то брезгливость, но в ход пускал — и не однажды.

Шнелль свернул в переулок. Одной рукой он выкручивал руль, а другой доставал из кобуры угрожающего вида автоматический пистолет «Че-Зет» чехословацкого производства — хотел, чтобы оружие в ответственный момент было под рукой.

«Ягуар» поравнялся с женщинами. Шнелль притормозил, распахнул дверцу и сразу же, колобком, выкатился им под ноги. Мамонову показалось, что машина все еще двигалась, когда Шнелль уже стоял на заледеневшем, нечищеном асфальте и, скорчив зверскую рожу, тыкал в сторону бледных канцелярских дам своим большим черным пистолетом.

Понятное дело, те замерли, словно им гвоздями прибили к асфальту ступни. Надо было срочно воспользоваться их замешательством. Мамонов не обладал, конечно, такой реакцией, как у Шнелля, но в отдельных случаях, когда требовалось показать прыть, «сукин кот» мог дать несколько очков вперед даже неплохому спортсмену. Как говорится, жизнь научила.

Мамонов зашел сзади и, приставив ствол «Вальтера» к шее женщины — той самой, что отказалась дать ему папку с личным делом Штерна, — замогильным голосом произнес:

— Садись в машину, стерва. Станешь рыпаться — положу на месте. Будешь хорошо себя вести — денег дам.

После такой леденящей душу преамбулы Мамонов схватил женщину за руку повыше локтя, втолкнул на заднее сиденье «ягуара» и сам сел рядом, оттеснив даму к противоположной двери. Большого труда ему это не стоило, поскольку замдекана отлично выполняла команды — как пациент, погруженный в транс, выполняет команды врача.

Шнелль всё это время продолжал держать остальных женщин на мушке. Увидев, что нужный экземпляр угодил в западню, он впрыгнул в машину и, не закрывая двери, сразу же вдавил в пол педаль газа. Тяжёлый «ягуар» взревел двухсотсильным мотором и, словно камень, выпущенный из пращи, рванулся вперед. Вся операция заняла не более минуты.

Мамонов оглянулся. Как и предсказывал Шнелль, товарки замдекана продолжали оставаться на месте. Они смотрели вслед машине, выпучив глаза и широко раскрыв рты, и ни у кого из них, по-видимому, не было ни малейшего желания кричать.

В машине Мамонов сразу же сменил гнев на милость: спрятал пистолет, снял и сунул в карман очки и вполне светским тоном заговорил с дамой:

— Видите, что происходит, когда нарушаешь долг — к примеру, начинаешь продавать сданные в архив дела?

Женщина, сцепив на груди руки, стала всматриваться в лицо Мамонова, голос которого неожиданно показался ей знакомым.

— Так это вы приходили сегодня в деканат за личным делом нашего выпускника Штерна?

— Точно так, госпожа… не знаю, как вас звать, — вежливо сказал Мамонов и улыбнулся. — Но поскольку вы отказали мне в этой ничтожной просьбе, пришлось вас похитить.

— Меня зовут Виктория Федоровна, — сообщила женщина, начиная понемногу успокаиваться. — Я только не возьму в толк, зачем вам было меня похищать, если вы с самого начала знали, что личного дела Штерна у меня уже нет?

— Совершенно справедливо, — подхватил Мамонов. — Но уж если такое случилось, у меня, Виктория Федоровна, естественно, возникает вопрос: как зовут человека, который купил у вас архивную папку?