Агентство «БМВ»

Неожиданно для всех, кроме Марины, Гвоздь обмяк и молча рухнул лицом вниз, как деревянная кегля, сбитая удачным броском. За его спиной возник Борис — но не тот Борис, какого раньше знала Маринка. Он был раздет, вернее, одет до пояса в одну только синюю майку армейского образца и, судя по всему, очень пьян. Это, однако, не помешало ему ударить Гвоздя в основание черепа и сбить его с ног. После этого, вытащив из кармана десантника итальянский нож-выкидуху, он принялся перерезать кабель, которым были связаны пленники.

Когда от телефонного шнура освободился Игорь Кортнев, он, ни слова не говоря, схватил свой точно такой же нож, лежавший на столе среди документов, и принялся помогать Борису. Вдвоем они довольно быстро справились с задачей. Содрав с губ скотч, Маринка заорала:

— Боречка! — и бросилась ему на грудь.

Тут все заговорили разом, а пьяный Борис, подняв вверх толстый палец, произнёс:

— Молчать, болваны… Сваливаем… Сейчас… сюда… приедут другие… Скорее, идиоты… Сваливаем…

Один за другим пленники Серебрякова, старательно переступая через кровавые лужи и тела лежащих на полу людей, двинулись к выходу. Маринка заметила, что Кортнев и Штерн поспешно рассовали по карманам документы и билеты, которые отобрал у них «вампир». Почему-то это больно кольнуло Марину. Уже закрывая за собой дверь, она увидела, что «вампир» Серебряков неожиданно пришел в себя и медленно, но упорно ползет к своему пистолету…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда Черкасов с Мамоновым увидели, как подстреленные Шнелль и один из его людей бессильно зависли на капроновых канатах, «сукин кот» побледнел и сказал:

— По-моему, они накрылись, шеф. Уверен, что в квартире засел Упырь.

Черкасов провёл рукой по лысому лбу.

— Похоже. Я, честно говоря, надеюсь на Гвоздя, но… Если уж там Упырь, значит, там и все остальные. Штерн и Кортнев! Упырь нас опередил. Мало мы с тобой людей, Мамонов, захватили — вот что я тебе скажу. А ты еще говорил, что у нас перебор…

— Но ведь не самим же нам сейчас идти в квартиру, Александр Николаевич? Еще не поздно вызвать подкрепление. — Мамонову стоило только представить себе, что они вдвоем с Черкасовым входят в комнату, залитую кровью, как ему делалось дурно.

— Кретин ты — а Хмельницкий? Что же — лишать Хмельницкого всей охраны разом? — Черкасов ещё раз глянул на камуфлированные тушки Шнелля и его товарища, болтавшиеся под крышей. — А впрочем — вызывай! Если там Упырь, к нему с минуты на минуту подкатят боевики Шиловой. К тому же, если Штерн ещё жив, надо его брать. Любой ценой!

— Золотые слова, Александр Николаевич, — произнес Мамонов, доставая и на всякий случай осматривая свой небольшой, но вполне дееспособный «Вальтер-ППК». — Звоните и вызывайте подмогу. Что-то я пока ничего не слышу о триумфальных подвигах Гвоздя! Молчит Гвоздь-то! К чему, спрашивается, нам с вами рисковать?

— Верно, сукин кот, — согласился Черкасов. — Подмогу мы вызовем. А чтобы Хмельницкий не дулся, преподнесем ему подарок. Надо срочно связаться со Стволом и отдать ему команду «Троя»!

* * *

Серебряков полз по полу, оставляя за собой кровавый след. Гвоздь слишком далеко отбросил ботинком его пистолет. Тем не менее Серебряков полз, хотя чувствовал, как с каждой минутой убывают его силы. Он проиграл, но не собирался уступать. Гвоздь подловил его в тот момент, когда он занимался парнями, посыпавшимися, как горох, из окна. Это было недопустимо: забыть об опасности с тыла.

Все то время, пока Тимофей полз к пистолету, он ни на секунду не упускал из виду Гвоздя: хотя парень был основательно оглушен и контужен, он был жив и в руках его по-прежнему оставался АКМСУ — «Автомат Калашникова модернизированный складной укороченный». Впрочем, и АКМСУ Серебряков не очень боялся, что он — автомата не видел, что ли? Главное — добраться до ТТ, тогда Гвоздю конец. Серебряков переводил дух, собирался с силами и снова двигался дальше, отмечая краем глаза, что десантник постепенно приходит в себя. Почему Гвоздь оказался в таком беспомощном положении и кто его достал — это уже мало волновало угасающий рассудок Тимофея. Его мозг терзала только одна мысль: как могло статься, что Гвоздь провел поперек его тела кровавую борозду из пуль.

Когда Тимофей взял пистолет в левую руку — правая у него не действовала, — он увидел, как у Гвоздя поднялись веки и его глаза уставились на Серебрякова безжизненным оловянным взором. Одновременно с этим десантник чуть приподнял ствол автомата. Выстрелы прозвучали почти одновременно — очередь автомата АКМСУ и одиночный хлопок ТТ — а потом наступила тишина, которую уже никто не в силах был нарушить.

* * *