Агентство "Иллюзия". Возлюбленная для бастарда

– Иди работать, – жестко приказал Стейн, и вот теперь оба друга моего “возлюбленного” направились на выход. И только когда дверь за моей спиной закрылась, Бенджамин Стейн подозвал меня жестом. – Пойдем по Граням!

У меня внутри что-то сжалось и треснуло. По Граням. Это же…

И прежде, чем я успела завершить свою мысль, Бенджи притянул меня к себе, крепко прижал к груди, – и мир ринулся на меня, как накануне, только как-то быстрее, организованней, резче. Теперь этот полет был управляем. И управлял им человек, крепко прижимающий меня к себе.

И все бы ничего. В этот раз даже страшно не было, вот только… как так случилось, что у меня и королевского бастарда настолько похожие умения?

Всего несколько ударов сердца, один задержанный вдох, и вот мы стоим у ворот приюта святой Агнессы.

Воздух еще не пах заморозком, но уже кружились первые снежинки: робкие и нежные, они падали в грязь и теряли всю свою красоту. И я невольно вдохнула поглубже, мельком отмечая, что почти провалилась в детство. Не самое радостное, конечно. Но… есть люди, которые и о таком мечтают.

А я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Словно опасалась разрушить это хрупкое постоянство.

“Нет ничего более неизменного, чем прошлое, – словно наяву услышала голос мистера Ориона, преподавателя естественных наук. – Его уже не изменить, как бы этого ни хотелось и что бы ни случилось в настоящем”. И все равно я опасалась.

– Когда-то я думала, что стоит покинуть эти стены, и все, словно по волшебству, станет хорошо, – непонятно зачем поделилась я с Бенджамином Стейном, все это время молча наблюдавшим за моими душевными терзаниями.

– И как? Реальность оправдала ожидания? – без тени насмешки полюбопытствовал он, окидывая внимательным взглядом добротные каменные стены, увитые подмороженным и оттого унылым плющом.

– Сам видишь, – развела руками я, предлагая убедиться в результатах, которых удалось достигнуть. – Ты как-то спрашивал, почему “Иллюзия”...

– Созрела для ответа?

– Как сказать… – поморщившись, протянула я, все еще раздумывая, нужны ли ему вообще мои откровения. – Одной из причин был приют. Каждый день одно и то же, одежда, прическа, манера разговаривать, распорядок дня… Моя душа требовала карнавалов, праздников, красок, а не серых одеяний воспитанниц. И мой дар оказался весьма кстати. С ним я каждый раз другая. Не только внешне… У меня есть возможность быть другой в принципе.

– Место актрисы в театре, я так понимаю, тебя не устраивало изначально, – хмыкнул Стейн.

– Масштабы не те. Да и сам понимаешь… достоверность, азарт… ставки куда выше. Кровь кипит, когда вступаешь в игру, а успех пьянит лучше любого вина.

– М-да… Адалинда. Вот так думаешь, что почти разгадал тебя… А ты выдаешь вот такое, – я улыбнулась, но тут же посерьезнела, растерла озябшие пальцы. Снова забыла перчатки. – Ты как? – тоже растеряв всю веселость, спросил Стейн, сунув мне в руки пару зимних перчаток.

Точно не мои, но размер подходящий. Неужели озаботился и приобрел?

– Все хорошо, – соврала я, поблагодарив его кивком, и тут же натянула перчатки.

– Кажется, в приюте как раз обед, – между прочим проговорил Бенджамин, взглянув на затянутое серыми тучами небо, роняющее редкие снежинки. – Можешь пока устроить мне экскурсию и показать окрестности. Говорят, здесь прекрасный ландшафт.

– Премного благодарна за заботу, – скрутив в клубок терзающие меня чувства, улыбнулась я Стейну, не спускающему с меня внимательного взгляда. – Но ты обещал вернуться в столицу к вечеру. Давай не будем перекраивать наши планы в который раз. Но потом ты мне расскажешь о Гранях.

– Это твое желание, надеюсь? – поинтересовался Стейн.

Помнит… Проигрыш куда проще запомнить, чем победу.

– Не могу отказать себе в удовольствии представлять, как ты ворочаешься без сна, гадая, что придет в голову такой сумасбродной девице, как я, – притворно вздохнув и нахмурившись, призналась я. – Поищу сама что-нибудь по этим Граням. Можешь оставить такую ценную информацию при себе, дорогой.

– Я даже не сомневался в твоей жестокости, женщина, – притворно вздохнул мой “возлюбленный” и улыбнулся.

– Ты даже не представляешь, насколько я могу быть жестока, – поддерживая игру, предупредила я, но после вздохнула, закусила губу и двинулась в сторону ворот. Пора уже браться за дело. А то, чую, будем тут состязаться в остроумии до самого заката.

Перевела дыхание и настойчиво постучала дверным молоточком в ворота. И почти сразу же небольшая боковая калитка, встроенная прямо в ворота, со скрипом приоткрылась, а в образовавшийся проем высунулась белокурая детская головка в съехавшем на ухо чепце. Девчушка лет десяти окинула нас внимательным, изучающим взглядом и деловито поинтересовалась:

– Чего надо?

Боги, скажи спасибо, дитя, что миссис Фьюри не слышит, как ты встречаешь гостей. Она быстро бы тебе напомнила о приличиях. Ранее путника впускали во двор, поили и кормили, а только после спрашивали, что его привело в эти стены. И уж точно не таким тоном. Куда катится мир? Неужели так много изменилось с тех пор?

Я улыбнулась и склонила голову к плечу, глядя на девчушку.