Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг.

Имелась еще так называемая "Американская" организация, во главе которой стоял американский подданный, работавший "даром" в пользу русских. Во второй половине 1917 года он был зачислен капитаном американской армии и назначен в американское разведывательное отделение в Париже. В его распоряжении имелись два резидента, из коих один, якобы, служил в цирке в Берлине, другой — в Будапеште. Донесения поступали два раза в месяц через американское консульство или через жену этого циркового артиста, служившую в Цюрихе.

Кроме этих агентов, был еще какой-то немец, имевший возможность давать хорошие сведения по занимаемому им в Германии положению (якобы, служил в разведывательном отделении штаба одной из германских армии), но действовавший очень осторожно. Эта организация, якобы, дала сведения о планах противника и о политическом положении Польши. Стоила она 6.000 франков в месяц.

Наконец, следует “организация № 11 ”, целью которой Игнатьев ставил установление связи с нашими военнопленными в Германии, способствование им в побегах, осведомление их о всем делающемся в России и союзных странах, снабжение необходимыми инструкциями и припасами для саботажа (активной разведки) и добывания сведений". По словам Игнатьева, в этом деле работал один русский, бежавший из плена и оставивший некоторые связи в германских лагерях для военнопленных; до войны этот человек эмигрировал из России.

Вот и все, что имела Ставка по агентурной разведке. Игнатьев на содержание всех этих "организаций" Ставки истратил в 1917 г. 60.000 рублей…

Каковы же были результаты работы Игнатьева 2-го?

Этим вопросом в 1917 году начали интересоваться и Ставка, и Ген. штаб.

17 мая 1917 года Ставка телеграммой запросила все штабы фронтов, пользовавшихся услугами Игнатьева, считают ли они достаточно ценными сведения, получавшиеся от его организаций и признают ли "необходимым, или хотя бы желательным, продолжение работы этих организаций?"

Штабы Северного, Западного и Юго-Западного фронтов ответили, что работа организации Игнатьева их удовлетворяет и продолжение этой работы желательно. Правда, почти все они указали на чрезмерную дороговизну этих организаций и на то, что денежные отчеты Игнатьева за все время никем не проверялись. И действительно, если сопоставить доклады Игнатьева о работе его сети штабам фронтов, Ставке и Генеральному штабу, то бросается в глаза, что одни и те же организации, только под другими номерами и названиями, фигурируют почти во всех докладах. Из докладов также видно, что на содержание одной и той же организации он требовал и получал деньги и от штабов фронтов, и от Ставки, а нередко и от Генерального штаба. Эти факты наводят на кое-какие размышления относительно денежной честности Игнатьева… Тратил же Игнатьев около четырех миллионов франков в год (1916 г.).

Относительно агентурной работы Игнатьева Ставка запросила также мнение своего представителя при французской главной квартире ген. Палицына. Последний ответил очень уклончиво. Ставка повторила свой запрос, указав, что она ожидает от агентуры Игнатьева сведений о перевозках, перегруппировках, сосредоточении, новых формированиях, средствах борьбы и о внутреннем положении Германии и Австрии. Дальше Ставка указывала на необходимость "совершенно отказаться от услуг лиц, не оправдывающих возложенного на них доверия и затраченных расходов, заменив их в случае необходимости новыми органами. Придерживаясь принципа строгой и разумной экономии, не следует в то же время останавливаться перед соответственным вознаграждением лиц, оказавших крупную услугу. Высылка ежемесячно определенной суммы дает повод предполагать, что в основание расходов положена выплата определенного вознаграждения лицам или организациям, между тем, как необходимо обусловить вознаграждение результатами выполнения поставленной задачи…"

Выждав некоторое время и не видя улучшения в агентурной деятельности Игнатьева, Ставка в августе 1917 года назначила комиссию из находившихся в Париже генералов для ревизии всей деятельности Игнатьева.

Результаты этой ревизии превзошли самые мрачные ожидания.

За время, с 1-го мая по август 1917 года Игнатьев послал в Россию 324 телеграфных донесений. Проверив их по существу, комиссия нашла:

Если даже отбросить в сторону количество донесений со своеобразной и непонятной квалификацией (бесполезные, несерьезные), и то мы имеем на лицо 50 % дезинформационных сведений.

Только после этих выводов комиссии у всех раскрылись глаза. Все забили тревогу, что с агентурной разведкой не ладно, что нужно принять какие-то срочные меры и т. д. Появились также "добровольные информаторы", до того времени молчавшие, которые писали своим друзьям в Ген. штабе, например, следующее (см. письмо полковника Кривенко, от 26/IХ 1917 года):