Агломерат

– Шутник, однако. Я за тобой буду присматривать. Ты умрешь без этой улыбки, поверь, было бы лучше, если бы я тебя сейчас пристрелил.

Молниеносный удар кулака в подбородок снес меня на асфальт, больно ударившись головой, я попытался снова подняться, но следующий удар, на этот раз ногой в висок, словно выключил лампочку, и я провалился во тьму.

Глава 3

В кунге нас было человек пятьдесят, я с трудом приподнялся на локте и попытался оглядеться вокруг. Люди задыхались в жуткой тесноте и духоте, – нас положили буквально штабелем друг на друга. Я невольно подумал, что до места назначения доедут далеко не все, но главное – чтобы доехал Артем. Его не убили. Как ни странно, на той памятной охоте они все-таки решили нас не добивать, а что происходило потом, помню смутно. По сути, помнятся только побои, а били нас сильно. Первые несколько дней в Тобольском временном лагере местные «дельцы» только так и развлекались, избивая до полусмерти пойманный ими товар. Во временном лагере нас было шестьдесят четыре человека. За каждого раба «дельцам» платили тысячу нейен – валюта Цитадели. Нам повезло, что «дельцы» были очень жадными до денег и не стали нас убивать, даже полуживому Артему стали колоть антибиотики, чтобы он не умер. Продавать труп невыгодно, поэтому его все-таки немного подлечили перед перепродажей во второй центр Цитадели – Тюмень. Но все равно до памятной погрузки в один грузовик дожили не все: время от времени «дельцы» любили устраивать всякого рода забавы со смертельным исходом. За десять дней моего присутствия в этом перевалочном пункте в ад я увидел много различных игр смерти. Иногда они просто избивали до смерти какого-нибудь беднягу, но в основном старались проявлять изобретательность – устраивали гладиаторские бои или охоту с ружьями в лесу. Игрушек у них было много, но суть была одна – убить ради забавы. За все это время мне ни разу не пришлось участвовать в этих жестоких играх, лишь однажды моя жизнь висела на волоске. В предпоследний вечер нас построили в бараке и стали выбирать очередную жертву для новой игры. Один из «дельцов» подошел ко мне и с прищуром спросил:

– Жить хочешь? В игру сегодня будешь играть, солдат. Как зовут?

– Шутник, – ответил я, глядя прямо перед собой.

– Шутник, говоришь? – переспросил «делец». – Сегодня ты, наверное, пошутишь в последний раз. Анекдот расскажешь? Повеселишь меня?

Я душил в себе дичайшее желание перегрызть этой твари глотку, просто рвануть вперед и разорвать это щуплое худое существо. Мне хватило бы и минуты, после побоев сил особенно не было, но на один рывок меня бы хватило. Но, как оказалось, смертельное испытание меня ждало потом. К спрашивающему меня «дельцу» подошел второй бандит:

– Слышь, главный сказал: Шутника оставить. Он его в Колизей выставит.

– Да? – Первый поднял брови и осмотрел меня с ног до головы. – А что, он не маленький, может, и выйдет толк из Шутника. Ну, ладно, живи пока.

Щелкнув меня по носу, бандит двинулся дальше вдоль строя, выбирая жертву. В тот день они убили троих. До отъезда в Тюмень дожили около пятидесяти, но тот диалог я никак не мог вытрясти из головы. Вместо военно-трудового отряда меня хотели перепродать в Колизей, главный развлекательный центр Цитадели в Тюмени. Видимо, только поэтому меня в последние дни перестали бить и увеличили паек: откормленный и относительно целый, я прекрасно буду смотреться на травле животными. Вместо информатора чистильщиков я стал рабом, которому предстояло умереть на арене. Спартак, твою мать! Только эта роль мне больше нравилась, мужики в бараке говорили, что в этих военно-трудовых отрядах живут в среднем месяц, самая настоящая каторга, из которой спасения нет. У меня шансов тоже не было – только шанс умереть в бою с оружием в руках. На смех «дельцам», сидящим на стадионе.

– Андрей, в военно-трудовом отряде мне не выжить, – проговорил Артем, очнувшись из забытья. – Я тоже пойду в Колизей.

– Артем, ты в своем уме? – спросил я. – Ты же недавно загибался, ты свою рожу в зеркале видел? На тебе живого места не оставили.

– Заживет, – кашлянул Артем, – как на собаке. Эти сволочи меня антибиотиками обкололи, жить буду. А в трудовых жизни нет, в Колизее хоть поживем.

– Ты что, тупой? – разозлился я. – Колизей – это смерть. Главный «делец» специально меня туда продать хочет, чтобы посмотреть на мои мучения. А ты-то куда хочешь?

– Короче, заткнись, – еще раз кашлянул Артем и снова вырубился. Потом, открыв один глаз, проговорил: – Выживем. Не бойся.