Агнесса среди волков

Ночью около трех меня разбудил почти непрерывный зуммер. С трудом проснувшись, я наконец сообразила, что это межгород. Действительно, это оказалась мама — как всегда, она не смогла подсчитать, какой час сейчас в Москве, и радостным голосом поинтересовалась, утро у нас или вечер. Но когда я ей сообщила, что на московском меридиане сейчас ночь, она не расстроилась, а продолжала щебетать. Оказывается, она нашла замечательный автомат, из которого смогла дозвониться до меня бесплатно. Мама была в прекрасном настроении — минут сорок рассказывала о своем житье-бытье; в данный момент она находилась не в Цинциннати, а на Великих озерах — поехала проветриться с «друзьями Ньютона», как она сказала. Она в подробностях принялась рассказывать мне, как чудесно там осенью, в каком прекрасном мотеле они остановились возле озера Эри, что завтра они снова отправятся в путь… Меня заинтересовало, кто же сопровождал ее в поездке, но она предпочла выражаться туманно, единственное, что я уловила, что спутников было трое: супружеская пара из университета и профессор по имени Годфри. Почему с ними не поехали родители Юрия, я так и не поняла, скорее всего поездка была затеяна ради мамы и этого самого Годфри. Милая мама, она не стареет — дай Бог ей счастья! И выглядит она сейчас ничуть не хуже меня… Во всяком случае, декольте у ее платьев не скромнее моих, и мужчины до сих пор не сводят с нее глаз — когда она этого хочет.

Я не стала посвящать маму в детали своей жизни и работы, просто порадовалась за нее. Так приятно было услышать ее голос и узнать, что у нее все хорошо! Нельзя сказать, чтобы мы с мамой сильно ссорились, когда жили вместе, но наши отношения существенно улучшились с того момента, как я уехала из родительского дома. А теперь, когда она на другом конце света, я, как ни странно, даже без нее скучаю. Поистине, родительская любовь и забота хороши на расстоянии!

Я долго не могла заснуть после разговора; закрывая глаза, я почему-то видела перед собой маму не на берегу озера, а на фоне географической карты Северной Америки и изрезанных очертаний Великих озер, как мы проходили в школе. Интересно, кто же такой этот Годфри? С мыслями о маме я и уснула.

Встала я поздно, но это не имело никакого значения — мы должны были встретиться с Виолеттой во второй половине дня в «Компике», чтобы оттуда ехать к очередному экстрасенсу. День был солнечный и ясный, и я с удовольствием прошлась пешком, просто не верилось, что в такую погоду на меня могут напасть какие-то бандиты, да и в само существование их, откровенно говоря, не верилось.

Когда я вошла в знакомый особняк на Ордынке, сразу поняла, что что-то не так. Всюду бегали люди, сновали озабоченные охранники, незнакомый мне мужчина в сдвинутом на сторону галстуке орал на вахтера. Было уже полшестого: я поднялась в наши помещения, где в кабинете Юрия обнаружила сотрудников «Компика» почти в полном составе; тут же сидел мрачный Аркадий.

— В чем дело? У кого сбежала жена? — спросила я уже с порога.

— У нас сбежала не жена, а целая фирма, причем со всеми потрохами, — с усмешкой ответил мне Женя.

Дальше они говорили все сразу, перебивая друг друга, но я довольно быстро поняла, что речь шла о фирме, которая арендовала помещения на первом этаже. АО «Пересвет» уже три месяца не платило за аренду, и его генеральный директор клятвенно обещал внести деньги как раз сегодня, но именно сегодня с утра выяснилось, что от «Пересвета» не осталось даже следа. Оказывается, вчера вечером, после того как все сотрудники «Компика» и других фирм ушли домой, приехали дюжие молодцы, сунули охранникам некую бумагу, разрешающую вынос тридцати предметов, и вынесли из трех комнат фирмы практически все — не только ящики с товарами, но и всю мебель, которая сдавалась вместе с помещениями. Директор объединения «Финист», ведущего с «Компиком» жестокую войну за помещения особняка, был вне себя от ярости.

С арендой дело было очень неясное. Вначале и «Компик», и «Финист», и ряд других фирм — тогда еще они назывались кооперативами — снимали помещения у стремительно нищавшего НИИ. Потом институт переехал, и аренду продолжали платить муниципалитету; нет, в то время это еще был райисполком. Потом вмешался Моссовет, арендную плату подняли, кого-то выгнали, но и «Финист», и «Компик» умудрились задержаться на Ордынке. Но у директора «Финиста» оказались связи в мэрии, и постепенно всех старожилов выселили, главным арендатором оказался «Финист»; директор объединения, некий господин Поливанов (тот самый взбешенный мужчина в сбившемся на сторону галстуке) теперь сам распоряжался помещениями — всеми, кроме тех, где издавна поселился «Компик»; Юрий продолжал платить за аренду муниципалитету и надеялся с помощью Божьей и юридической отвоевать весь второй этаж.