Агония и смерть Адольфа Гитлера

11. Под ними шел уличный бой, и в воздухе было бесчисленное множество русских самолетов. Через несколько минут полета тяжелое попадание оторвало дно самолета и сильно повредило правую ногу Грайма. Райч взяла в руки руль управления через плечи Грайма и, ныряя вплотную к земле, посадила самолет на ось Восток-Запад. В момент посадки тяжелая русская артиллерия и мелкое огнестрельное оружие обсыпали место посадки как шрапнелью. Проходившей автомашине было приказано отвезти их в убежище Гитлера. Первая помощь была оказана Грайму по дороге.

12. Прибытие в убежище Гитлера

Грайм и Райч прибыли в бункер между 6 и 7 часами вечера 26-го апреля. Первой их встретила фрау Геббельс, бросившаяся к Райч со слезами и поцелуями, выражая удивление, что нашлись еще имеющие смелость и честность явиться к фюреру — в отличие от всех тех, кто его покинул.

Грайм был немедленно взят в операционную, где врач Гитлера перевязал ему раненую ногу.

13. По словам Райч, Гитлер вошел в комнату раненого с выражением глубокой благодарности Грайму за его прибытие. Он говорил что-то о том, что даже солдат имеет право не подчиниться приказу, если все говорит за то, что выполнение этого приказа бесполезно и безнадежно. После этого Грайм рапортовал о своем прибытии официальным порядком.

14. Обвинение Геринга Гитлером

Гитлер: «Знаете, почему я вас вызвал?»

Грайм: «Нет, мой фюрер».

Гитлер: «Потому, что Герман Геринг изменил и покинул и меня, и родину. За моей спиной он установил связь с врагом. Его действия были признаком трусости. И вопреки моему приказанию он сбежал в Берхтесгаден. Оттуда он дал мне непочтительную телеграмму. Он сказал, что я когда-то назначил его своим преемником и что теперь, поскольку я не могу больше управлять из Берлина, он готов управлять вместо меня из Берхтесгадена. Он закончил телеграмму заявлением, что если он не получит от меня ответа сегодня до 9.30 телеграфом, то будет считать, что мой ответ положителен».

15. Эту сцену Райч описывает как «трогательно драматичную». Говорит, что, когда фюрер говорил об измене Геринга, в его глазах были слезы, что голова его опустилась, что лицо было смертельно бледным, и когда он передавал это послание Грайму, его руки тряслись и бумага сильно трепетала.

16. Когда Грайм читал, лицо фюрера оставалось смертельно мрачным. Потом каждый мускул в нем стал дергаться, и дыхание стало прерывистым. Только с усилием он достаточно овладел собой, чтобы крикнуть:

17.

«Ультиматум! Резкий ультиматум!! Теперь не осталось больше ничего. Ничто меня не миновало. Никто не остался верным, никакая честь не устояла. Нет разочарований, какие бы не пришлись на мою долю; нет таких измен, каких бы я не пережил, а теперь еще сверх всего это. Не осталось ничего. Все зло мне уже сделано».

18. Как объясняет Райч, происходившее было типичной сценой «И ты, Брут», полной упреков и жалости к себе. Он долго не мог достаточно овладеть собой, чтобы продолжать.

19. С жестким выражением полузакрытых глаз и необычайно тихим голосом он продолжал: «Я немедленно бы арестовал Геринга как изменника рейху. Я лишил его всех званий и отстранил от всех дел. Вот почему я вызвал вас к себе. Настоящим я объявляю вас преемником Геринга на посту верховного главнокомандующего воздушными силами. От имени германского народа я даю вам руку».

20. Умереть за «честь» воздушных сил