Агония обреченных

— Именно… Если он сосватал Гелену меня, то почему бы ему не рекомендовать еще какого-нибудь своего старого знакомого по СД? Передайте это в Центр, и если эта тема их заинтересует, то по возвращении в Вашингтон материалы на Гарднера я передам тоже по своему каналу.

— Но ведь вы очень рискуете. Игра слишком многоходовая и сложная, есть ряд тонких моментов. Если ваше вашингтонское начальство узнает об этой вербовке?.. Ведь это — провал.

— Ну, во-первых, это будет мой провал как человека Гелена, а не Москвы, а во-вторых… — Бредли усмехнулся. — А во-вторых, провал мне не желателен ни под первым, ни под вторым вариантом. Есть у меня по этому поводу кое-какие соображения. Все, мне пора уходить, — Бредли посмотрел на часы и поднялся. — А знаете что… давайте-ка мы с вами встретимся сегодня еще раз: через четыре часа здесь же. Возможно, у меня уже будет какая-то информация по антикастровскому подполью. Не обо всем можно говорить по телефону.

Они проговорили сорок минут. Видя, что встреча заканчивается, Мясников спросил:

— Как вы думаете, могу я сфотографировать своего нового друга и коллегу журналиста Гюнтера Тауберга на память? — и тише добавил: — В Центре просили привести вашу фотографию.

— Ну почему же — нет? Валяйте… Знал бы, надел бы фрак с бабочкой.

Бредли не знал того, что личное дело Сергея Александровича Озерова, его личное дело, так и не было найдено и было заведено новое, только в нем не было вшито еще ни одного документа. Фотография должна была стать первым.

Глава 10

Бредли шел в отель «Насьональ» со смутным чувством беспокойства; оно не покидало его с момента встречи со связником из Центра. Он так и не смог придумать сколько-нибудь веской причины, по которой бы человек, к которому он шел, вывел его на подпольные контрреволюционные группы.

Бредли понимал: блеф здесь не пройдет. Он знал, что у того есть связь с Вашингтоном; об этом ему говорил Спарк. В случае необходимости Бредли мог и должен был воспользоваться именно этим каналом связи. Полковник Эдвардс рисковать не хотел.

«Вот если у него возникли проблемы, которые он не мог бы решить самостоятельно, и ему понадобилась бы моя помощь, на этом я смог бы сыграть, — взвешивал свои шансы на успех Бредли. — Слишком много „бы“… В моей работе такой подход недопустим. Ну что ж, буду использовать экспромт, напор и уповать на везение. Ничего другого мне не остается. Хотя… почему? Можно сдать его кубинской контрразведке; они сумеют вытащить из него всю информацию. Я буду на грани провала, но „на грани“ — это еще не провал. А если и провал, жизни кубинских лидеров и Гагарина стоят того; Центр меня поймет. И потом, я ведь у своих… Уеду отсюда сразу в Москву». В этот момент Бредли подумал о Марте, и ему садануло сердце.

— Добрый день, камрад, — поздоровался Бредли с портье. Такое обращение на того подействовало; он тут же расплылся в приветливой улыбке. — Я — корреспондент газеты «Нойес Дойчланд» Гюнтер Тауберг. Восточная Германия. Мне нужен писатель из Франции, его имя Жан Фишер.

Портье кивнул:

— Да, сеньор, он у себя. Сегодня он еще никуда не выходил. Его номер двадцать восьмой; сейчас вас проводят.

— Благодарю, не стоит беспокойства, я найду сам.

Несмотря на недавнюю смену власти на Кубе, дороговизна и изысканность отеля (да и не только отеля) оставалась на прежнем уровне. Кастро марку держал, невзирая на тяжелое экономическое состояние; иностранцы в страну приезжали.

Бредли легко взбежал по ковровой дорожке на второй этаж, отыскал нужную ему дверь и постучал. «Ну, экспромт, напор и везение», — успел повторить он как заклинание, прежде чем услышал: «войдите», зашел в номер а, войдя, понял: напор ему понадобится вряд ли; везение перекрыло все. Навстречу Бредли вышел Роуч.

— Черт бы меня побрал… Дональд, вы мне не снитесь?

Роуч был удивлен, если не сказать поражен, и обрадован не меньше. Ответил, однако, с наигранной обидой:

— Мы опять говорим друг другу «вы»?

— Черт бы меня побрал второй раз. Просто я ошалел от радости; не обращай внимания. «Ты», конечно «ты».

Они крепко пожали руки; Роуч как-то рассеянно глянул по сторонам:

— Черт… У меня только бутылка коньяка и фрукты. Устроит?

— Конечно, но я предпочел бы такой же вещмешок, как в прошлый раз…

— Если бы знал, что это будешь ты, приготовил бы непременно.

Они сидели два с половиной часа. Сидели как два давних друга, встретившихся после долгой разлуки, хотя знакомы были всего чуть больше трех месяцев и после первой их встречи они отнюдь не испытывали друг к другу дружеского расположения. И совместная работа в лагере спецгруппы «Москит» была не такой уж долговременной, чтобы успеть сильно подружиться и разлука их была недолгой, но что-то этих двух людей сближало. Чем-то нравился Роуч Бредли, но чем именно, тот понять не мог, хотя пытался это сделать еще там, на базе, в Эверглейдс.

Роуч рассказал, как он проводил группу, как сложились его дела после возвращения в Вашингтон. Рассказал он и о том, как странно простился с ним капитан Тирадо.