Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы

На подходе к площади Дзержинского, затормозив на красный свет, водитель вдруг произнес:

— Какое-то чрезвычайное положение в Москве ввели. По радио передавали.

Клянусь, я не придал значения его словам. Не понял их смысла. Подумал, что речь идет о хозяйственной акции московских властей, касающейся уборки урожая в Подмосковье. В августе 1991-го было много подобных сообщений о введении режима чрезвычайной ситуации в ряде российских областей на период сельскохозяйственных работ. Короткая реплика шофера пролетела мимо ушей.

Не доезжая первого подъезда, сразу за входом в вестибюль метро станции «Площадь Ногина» (ныне «Китай-город») машина остановилась. Едва я вышел из машины и сделал несколько шагов, как следом за нашей припарковалась другая светлая «Волга» и оттуда вывалился взмыленный человек. Боковым зрением я увидел, что он догоняет меня.

Сигитас Ренчис! Замзавотделом с нашего седьмого этажа. Сигитас приехал в ЦК из Вильнюса, член Союза писателей Литвы. Застрял, как и я, в Москве. У нас с ним сложились приятельские отношения.

Коллега из гуманитарного отдела был взволнован. Крепко пожав руку, он громким шепотом спросил:

— Какие-нибудь подробности есть? Кто за этим стоит?

Я недоуменно взглянул на друга:

— Ты о чем? Какие подробности?

Сигитас изумился:

— Как, ты не знаешь? А еще пресс-центр… А я из окна машины тебя увидел, тороплю водителя. Вот, думаю, кто больше всех осведомлен. Оказывается, пресс-служба ЦК узнает последней. Как в комсомольском анекдоте. «Кто еще не переспал с невестой?» — спрашивает тамада на комсомольской свадьбе. «Я», — робко отвечает жених…

— Подожди, Сигитас, а что произошло?

— Создан ГКЧП. Президент, кажется, отстранен от должности. В составе ГКЧП — Янаев, Павлов, Пуго, Крючков, Язов, еще какие-то деятели. По радио передавали их обращение к народу.

Теперь наступила моя очередь изумляться. На даче у нас радио не было, а телевизор по утрам мы обычно не включали, не хотелось, чтобы дочка рано вставала. В машине, как я уже говорил, мы увлеклись разговором с водителем, и радио в ней молчало.

Моя секретарь обычно приходила на работу раньше, чтобы принести свежие газеты. Когда я появлялся в своем кабинете, они уже лежали на столе. В тот день тоже было, как всегда. Пачка газет ждала на обычном месте.

Можно понять нетерпение, с которым я набросился на прессу. Увы, газеты были за субботу. По понедельникам тогда выходила только «Правда». Я раскрыл ее, но никаких материалов о ГКЧП не нашел.

Включил телевизор — «Лебединое озеро». Повернул ручку вмонтированного в стол радиоприемника — передавали один из документов ГКЧП. Успел услышать только его окончание.

Требовательно зазвонила «вертушка» — впервые в этот день. Снял трубку.

— Николай, это Оников. Доброе утро. Скажи, пожалуйста, у тебя есть документы ГКЧП? По радио передают — ничего не понять. Нужно иметь под рукой…

Леон Аршакович Оников — долгожитель ЦК. Окончил МГИМО при МИД СССР. С 1952 года — в аппарате ЦК Компартии Эстонии. С 1960 по 1991 год — в аппарате ЦК КПСС. Враг номер один орготдела, как мы шутливо называли его между собой. Остро критический ум, нестандартные мысли, и — что немаловажно — смелость.

Леону Аршаковичу тогда было под семьдесят. В ЦК, даже после многочисленных реорганизаций и сокращений, оставалось немало людей уважаемого возраста. Вели они себя тише воды ниже травы. Прожил день, и слава богу. Оников был возмутителем спокойствия, легендой всего аппарата. Его аналитические записки, адресованные руководству ЦК, воспринимались в орготделе как посягательство на монополию в вопросах партстроительства. Его выступления на аппаратных совещаниях и партийных собраниях вызывали дружные аплодисменты молодых работников и кривые ухмылки ортодоксов.

— Леон Аршакович, рад бы помочь, но, к сожалению, этих документов у меня нет.

— Николай, их надо читать, а не слушать. Поверь мне, старику, тут что-то не то. Держи ухо востро…

— Спасибо, Леон Аршакович. Звоните. Как только — так сразу…

Он рассмеялся. Крылатая фраза аппаратчиков выручала в щекотливых ситуациях.

Только положил трубку — в кабинет заглянула секретарь. У нее на столе хитрое приспособление: когда начальник говорит по любому из телефонов, загорается красная, синяя или желтая лампочка. Прекращается разговор, лампочка тут же гаснет.

Валя — миловидная, экстравагантно одевавшаяся женщина, тоже долгожительница ЦК, ее стаж на Старой площади исчислялся более чем двумя десятками лет. Ровная, спокойная.

— Николай Александрович, на шестом этаже сбор. Спуститесь, пожалуйста.

На шестом этаже — руководство идеологического отдела. Захожу к одному из первых замов. Он недавно пришел в ЦК. Несколько дней назад у нас состоялась размолвка.