Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы

— Да бросьте вы эти выдумки. Я — Рябов, который в течение двенадцати лет был ректором пединститута и университета в Куйбышеве. Так вот, совершенно официально заявляю вам, что работаю профессором МГУ.

— Это верно, что Горбачев перед отъездом в Форос уговаривал вас занять пост секретаря ЦК Компартии России, но вы отказались?

— Действительно, Горбачев просил меня баллотироваться на выборах в секретари ЦК РКП по идеологии. Я отказался. На одной из пресс-конференций я публично заявил, что первый секретарь российского ЦК Иван Полозков — человек, политические часы которого отстают. Полозков тогда жестоко обиделся и на встрече в ЦК высказался в том смысле, что-де аппаратчику негоже сметь свое суждение иметь. Горбачев уговаривал меня минут двадцать, но я сказал, что меня не устраивает видение мира Полозковым. Горбачев мне сказал: «Именно это нам и нужно. Ортодоксы устроили свист и стукотню». Но я отказался.

— Где вы были во время путча?

— Восьмого августа с женой я отправился в Форос, в санаторий «Южный», что в семи километрах от дачи Горбачева. О заговоре услышал в столовой, за завтраком, девятнадцатого августа. В Москву вернулся двадцать третьего августа, у меня тяжело заболела жена.

— Поддержал ли путчистов аппарат ЦК КПСС?

— Большая часть — уверен — не поддержала. Хотя над подготовкой злополучной шифрограммы, видимо, работал орготдел. Ее, как известно, подписал член Политбюро Олег Шенин. Он же пытался через моего зама по парткому ЦК Владимира Герасименко собрать аппарат — для поддержки ГКЧП. Тот отказался.

— Вы приехали в Москву. К кому вы обратились — как секретарь парткома аппарата ЦК КПСС?

— Естественно, в Секретариат ЦК. Он был полностью деморализован. Приемные не отвечали, кто находился в здании — неизвестно. Я предложил Александру Дегтяреву — заведующему идеологическим отделом — выступить с заявлением о роспуске партии и поддержке правительства России. Что и было сделано — еще до приостановки деятельности КПСС.

— Виктор Васильевич, но ведь вы были секретарем парткома аппарата ЦК, у вас на учете состояли члены Политбюро и секретари…

— В первый момент я находился в состоянии шока. Потом поразмыслил и решил окончательно забросить политику. Хочу вернуться к научной, преподавательской работе — я ведь педагог не только по образованию. Ну, а тем, кто кроме аппаратной работы ничего не умеет, придется, видимо, туговато.

— Виктор Васильевич, простите, а где вы живете, в каком районе?

— (Смеется

.) В привилегированном. В одном доме с Борисом Ельциным.

Многих высокопоставленных чинов найти было крайне трудно. Днем их квартирные телефоны молчали. Иных застать можно было только вечером, когда они усаживались у телевизоров и ждали новостей. Обнадеживающих?

Не знаю. Но их мнения о происходящем очень интересовали зарубежную прессу. Я добросовестно заполнял свои блокноты.

Первый заместитель заведующего гуманитарным отделом ЦК Станислав Чибиряев сказал:

— О чем сожалеть? Я и к кабинету не успел привыкнуть…

— Станислав Архипович, где вы сейчас работаете?

— Как и прежде, директором издательства «Наука».

— Извините, не понял…

— Когда меня перевели в начале года в ЦК, с предыдущего места работы я не увольнялся. Получилось как бы по совместительству. Знаете, я даже трудовую книжку не сдавал в ЦК.

— Вас уговаривали?

— Ну конечно. В последнее время ведь никто не хотел идти работать в ЦК. Я пошел. Через полгода мне звонят из Управления делами: а почему вы не занимаете дачу? Оказывается, работникам моего ранга было положено. А я не знал. Как и много чего другого.

— Как вы оцениваете секретарей ЦК? Некоторые говорят, что это они привели партию к драматическому финалу…

— Я редко с ними общался. В августе замещал своего заведующего — он был в отпуске. Вот тогда пришлось несколько раз поприсутствовать на заседаниях Секретариата. Именно там я понял, чего они стоят. Если откровенно, то ждал XXIX съезда — предполагал, что пройдут крупные перемены, обновление.

— У вас есть ученая степень?

— Да, я доктор юридических наук. Не пропаду.

Коллега Чибиряева, заместитель заведующего гуманитарным отделом Сигитас Ренчис, горько признался:

— В Москве оставаться не вижу смысла. В конце августа, сразу же после путча, я подал заявление об уходе из ЦК по собственному желанию. Ожидать увольнения в связи с упразднением организации не стал. Это было бы для меня унизительно.

— Вы уже где-то работаете?

— Нет. Я решил возвращаться к себе на родину. Я ведь из Вильнюса, там у меня родители, друзья. Приятели зовут — без работы, мол, не останешься. Буду заниматься наукой, литературой. Я ведь член Союза писателей Литвы. В нынешней обстановке оставаться в Москве считаю бессмысленным. Каждый человек должен быть со своим народом в трудное для него время.

— Проблем с переездом нет?

— Пока вроде нет. Занимаюсь обменом квартиры. На это уходит уйма времени. Не дай бог — наши присутственные места. Вот уж где нервы потреплют. К Новому году, думаю, буду уже в Вильнюсе.

— А сейчас чем занимаетесь?