Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы

Из окна моего кабинета на седьмом этаже офиса на Старой площади открывался великолепный вид на Кремль. Через каждые четверть часа раздавался бой курантов на Спасской башне. Под солнечными лучами ослепительно сверкали купола кремлевских храмов. Их видом любовались все мои посетители. И вот после такого благолепия — вонючий подвал на окраине города.

Невольно вспомнились тяжелые сны последнего времени. Ближе к лету 1991 года вдруг стало сниться, будто я учусь в школе рабочей молодежи. Зачем я пошел туда, ведь я ее уже окончил, у меня есть аттестат о среднем образовании, — недоумевал я, сидя за партой в помещении пожарного депо Минского подшипникового завода, где размещалась вечерняя школа № 23, в которую я ходил три года — с восьмого по десятый класс. Нередко снилось вообще черт знает что: будто стою на самом верху огромного стога сена и боюсь не то что спуститься с него, даже глянуть вниз. Вещие сны приходили ко мне душными июльскими ночами девяносто первого года!

Падение с громадной высоты — вот оно, наяву. Подвал, мусорницы, бездомные кошки, загаженная собаками детская площадка с чахлыми кустами неизвестного происхождения. Долго выдержать соседство мусорниц я не мог и потому решил дождаться нужного человека в подвале, благо там было теплее, чем во дворе.

В подъезде грела одна-единственная батарея. Я прислонился к ней спиной и зажмурил глаза, пытаясь расслабиться и снять напряжение. После двухминутного упражнения по методике самовнушения почувствовал себя лучше. Огляделся по сторонам. Подъезд и лестница, ведущая в подвал, были захламлены не меньше, чем двор и детская площадка. В углу валялись обрезки досок, пустые картонные коробки. В какой-то миг мне показалось, что ворох коробок зашевелился, выдавая присутствие живого существа. Вскоре передо мной появился жалкий, облезлый котенок. Уж не его ли мамаша обследовала мусорный ящик у входа?

Когда-то она, наверное, жила в теплой, уютной квартире и была ухоженным домашним животным. А потом ее выгнали на улицу. Бедный котенок, он, наверное, не знает, что такое сытая жизнь у любящих хозяев. И так мне стало жаль этого несчастного котенка, что чуть слезы на глаза не навернулись. А он боязливо крутился вокруг моих ног, не осмеливаясь ощутить их тепло и защиту. Вот таким котенком показался сам себе и я.

Хлопнула входная дверь. Котенок испуганно пискнул и отпрянул в темный угол с коробками. По лестнице застучали женские каблуки. Кто-то спускался вниз. Лязгнул замок, заскрипели растворяемые дверцы железной решетки. Наверное, секретарша, подумал я, и не ошибся.

— Вы к нам? — приветливо спросила миловидная молодая женщина.

— К вам, — подтвердил я, — если вы имеете отношение к человеку, назначившему мне встречу на десять…

Меня любезно пригласили войти в кабинет шефа и немного подождать. Я сделал несколько шагов и вдруг обнаружил возле своих ног котенка. В мгновение ока он проскользнул в приемную и жалобно замяукал, просительно глядя на женщину.

Та растерялась. Попыталась избавиться от нежданного гостя, но ничего не получалось. Из приоткрытой двери кабинета шефа я наблюдал за ее безуспешными попытками. Отчаянное топанье ног и мяуканье внезапно прекратились. Уж не хозяйка ли победила? Нет, веселая возня остановилась из-за появления хозяина.

Он вошел в кабинет походкой человека, знающего себе цену. Мы обменялись рукопожатиями, представились друг другу. Кооператор, а он, судя по внешнему виду и особенно по здоровому цвету лица, свидетельствовавшему о хорошем качестве пищи, явно относил себя к числу преуспевавших бизнесменов, открыл дверь в приемную и попросил секретаршу принести нам чаю. И тут в кабинет проскользнул все тот же котенок. Теплый, дрожащий от холода комочек прижался к моей ноге.

Кооператор зло сверкнул глазами, засучил рукав, обнажив пухлую, заросшую густой шерстью кисть, поднял за шею котенка и с отвращением выбросил за дверь.

— Мне звонили насчет вас из Кремля, — брезгливо вытирая ладонь носовым платком, продолжил он начатый разговор. — Я могу предложить вам кое-что, связанное с журналистским профилем вашей прежней работы. Скажу откровенно: у меня есть замысел издавать свою газету и приложение к ней — журнал. Как вы посмотрите на предложение стать главным редактором обоих изданий? Бумага есть, с полиграфической базой проблем нет, оклад я вам положу для начала три тысячи рублей в месяц. Плюс гонорар, премии и все остальное. У вас будет служебная машина, правда, пока не «Мерседес».

У меня перехватило дыхание. Знаете, сколько я получал в ЦК КПСС, будучи замзавотделом? Вместе с апрельской компенсацией — 840 рублей. А тут — три тыщи! Уму непостижимо. Волна благодарности друзьям, не забывшим в трудную минуту, захлестнула меня. Симпатичным показался и собеседник. Куда-то на задний план отодвинулась волосатая рука, беспомощно болтавшийся в воздухе котенок, гримаса отвращения на лице. Первое впечатление чаще всего бывает обманчивым. Золотой человек!